Волшебный насос

Вообще, мне всегда везло на музыкантов. Состав у нас подобрался просто улетный! Конечно, в этом заслуга Рыбалова, ибо он был главным зазывалой.

Правда, музыка уже была совсем не фанк, а что-то типа этно рока. Я даже и не знаю, как назвать этот стиль. Может быть, «world music»?

Как выяснилось, мои песни оказались не так-то и просты к исполнению. Сначала было непонятно, как это в одной песне может пять раз смениться размер. Слушают, как пою, вроде все ровно. Играть начали – и все… пошло-поехало. Но самым большим сюрпризом для ритм-секции оказалась песня «Льняная луна», размер в которой – одиннадцать восьмых, периодически сменяющийся на семь восьмых и на пять.

«Рим-ский-Кор-са-ков-со-всем-су-ма-со-шел», – подшучивали надо мной музыканты.

Текучесть кадров происходила постоянно. На одном лишь энтузиазме не проживешь. Мой пример не особо вдохновлял. «Ну сумасшедшая», что уж… А мужчины – добытчики, им семьи кормить. Я никак не могла предоставить коллективу приличный заработок, хотя честно искала спонсора, мецената или хотя бы грамотного директора, но все тщетно. Поэтому музыканты уходили в «попсу», ибо в «попсе» хорошо платят. Особенно часто менялись барабанщики, поэтому я до сих пор путаю, в какой песне кто играет.

Альбом «А-Я» мы записывали на студии «Хранители».

Почему у альбома такое странное название? Попробую объяснить.

Ну, самое простое – это «Азбука». От «А» до «Я». Пожалуй, на этом объяснении я и остановлюсь. На самом простом. В простом кроется сложное, а в сложном простое.

Студия «Хранители» – это место особое. Удивительные проекты рождаются на этой студии. Вот и нам посчастливилось стать участниками процесса «сотворения», и дай Бог, наше творение сохранится и пригодится для потомков.

Мне кажется в последнее время, что есть те, кому дана возможность создавать и сохранять в информационном пространстве такие тайнички, которые откроются только тем, кто сумеет подобрать ключи. И даже нашедшему ключ придется поломать голову над шифровками и иероглифами. Хотя никто не отменял и вот это: «А ларчик просто открывался».

***

Мне так повезло с музыкантами, что я берегла их как драгоценность. Помнится, как, в очередной раз собирая своих мужчин перед концертом, я заехала, как обычно, за клавишником Артуром. Артурис, надо сказать, крупный красивый мужчина, весьма вальяжный и важный. И вот Артур, погрузив клавиши в мой багажник, а себя на переднее сиденье, отодвинул кресло, шумно вздохнул и сказал:

– Пора тебе машину сменить, Наташ. Попросторнее что-нибудь… Тесно мне у тебя здесь.

И так он это серьезно сказал, что пришлось мне приобрести более комфортный и просторный автомобиль.

Еще у нас был чудесный барабанщик Юджин! Ох, Джими и чудил по-настоящему! Рок-н-ролл отдыхает!

Пригласили нас опять на программу «ПроСВЕТ» как старых добрых друзей. Прямой эфир! Я всех собрала, привезла, пересчитала. Выдохнула. Студия белая, камер полно, какие-то громадные подвесные конструкции типа подъемных кранов, катающиеся туда-сюда. Осветительные приборы, штанги – «спецтелетехника», одним словом. Все серьезно! Дмитрий Дибров на месте.

«Готовность – десять минут!» – доносится голос режиссера.

Ждем.

– Княжинская! Юджин пропал! – спешно подойдя ко мне и выпучив и без того большие глаза, говорит мне Рыбалов.

– То есть как пропал?! Может, он покурить вышел?!

– Нет его там! Я смотрел!

Так! Собрав себя в кулак, помолясь, сказала:

– Сейчас решим. Пошли. Я здесь ищу по темным углам, ты на улице. Без нас не начнут.

Через две минуты Димка подбегает ко мне и говорит:

– Нашел. Но он никакой, Княжинская! Он вообще не в курсе дела! Как он играть будет, непонятно! Наверное, он что-то съел.

– Где он?

– Да на улице он! У входа. То ли спит, то ли без сознания!

Мы переместились мгновенно ко входу в здание. Все-таки телепортация не такая уж и сложная штука, как выяснилось.

Юджин примостился калачиком на газоне. Был он похож на мирно почивающего эмбриона, который застрял в утробе и позабыл, что ему пора родиться. Осталось его «разбудить» и принять роды. На все про все у меня оставалось восемь минут.

Что я сделала, честно сказать, уже и не объясню. Ну, какие-то пассы руками, что-то магическое пришлось срочно вспоминать из прошлых жизней.

Юджин пробудился. Открыл глаза. Лицо его было светло и приветливо. Он улыбнулся, встал передо мной на колени, обхватил ноги мои и, уткнувшись носом в мою красную концертную юбку, благостно промолвил:

– Мама ты наша!

Потом встал, отряхнулся и пошел в студию.

У нас с Рыбаловым произошла секундная немая сцена. Но в такие моменты время замедляет свой ход.

– Что ты сделала?

– Не знаю. Пошли играть.

– Пошли.

В студии мы обнаружили нашего веселого барабанщика, который на виду у потерявших дар речи операторов и осветителей катался, как обезьянка в джунглях, на таких удобных для раскачиваний подвесных штангах и всяческих технических конструкциях.