Волшебный насос

Потом, когда Брили ушли, мы с Денисом чуть с ума не сошли, выбирая трек. Все скучные. Случайно, пока Денис искал и сравнивал треки, включилось сразу два. Два саксофона одновременно играли проигрыш.

– Стой! Оставь так!

– Чего?! Чего оставить так?!

– Дай-ка послушать сразу два саксофона!

– Да ты чего? Бред! Какофония! – запротестовал Денис.

Один на другой наслаивались два трека, словно перебивая друг друга, споря об одном и том же, играя одну и ту же тему, но по-разному.

– Вовсе нет! Вот оно! Вот это то, что надо! А ну-ка. Погоди! Давай вместо второго трека подложим во-о-он тот. Ага. Тот, что поистеричнее. Вот, вот, вот… О-о-о! Денис! Это же круто! Так и оставим!

– Да Пронин нас прибьет! Ты чего! – засмеялся Ден.

– Ничего! Ничего! Надо было ему приходить на запись и рулить самому. А теперь будет так!

Еще один момент вспомнился – как записывали песню на африканском наречии со смешным названием «Попуа». Опять на студии почему-то оказалась одна я с Денисом. Занимались мы сведением. Песня готова, записана, сводим, но что-то не то. Не хватает веселья.

– Денис! Тут хор нужен. Подпевки.

– И где я тебе хор возьму? Ну, иди сама пой за хор! – сердился строгий звукорежиссер.

– Я-то спою, но нужны тембры разные. Меня одной недостаточно.

– Ну, я не знаю, Наташ. Чего делать-то будем? Время, время! – подгонял меня Ден.

– Погоди! Это ж институт?! Тут же студенты есть?!

– Чего?! Так они ж инвалиды все! Глухие, слепые! – протестовал Денис.

– И ничего. Сейчас. Ты подожди только! Я сейчас! – и я побежала в коридоры института искать людей. Обежав все этажи, мне удалось найти человек пять, которые с радостью согласились поучаствовать в записи. Это были слабовидящие и слабослышащие ребята, но очень веселые, добрые. И неважно было, попадают они в ноты или нет. Нужно было создать атмосферу, и это у нас получилось. Здорово получилось!

Но я отвлеклась.

Тем временем, пока мы доводили до совершенства наш репертуар, продюсер Андрей решил заключить с нами со всеми договор. Пора было узаконить, так сказать, наши отношения. В Монтре съездили, диск издали, плакаты напечатали. Будьте любезны, значит, расписаться.

В моей жизни уже был опыт подписания договоров, и опыт этот был печальный, поэтому, что уж и говорить, я переживала. Помнила я также и про того продюсера из Англии, что подошел ко мне в Монтре и предложил участие в его проекте. Мнилось мне, будто Андрей обо всем уже с ним договорился и ждет всех нас совершенно потрясающий контракт.

Собрались все в офисе Андрея, в самом центре Москвы. Нам раздали отпечатанные бумажки для прочтения договора, и мы внимательно углубились в текст. Вернее, все углубились, кроме меня. Мне было совершенно все равно, что там написано, ибо я доверяла Андрею и ребятам. Уж мальчики-то умные, все прочтут, все обсудят, поправят, если что там понадобится поправить, и мне объяснят. Теперь-то уж я не одна! Нас вон сколько! Рыцари мои со мной! Опасаться вообще нечего!

Я внимательно следила за лицами моих друзей. И выражение этих лиц не предвещало ничего хорошего. Господи! Да что ж там такое написано?

– Я не буду это подписывать, – сказал кто-то.

– Да, я тоже как-то что-то не пойму, – подхватил другой. – А… жить-то на что? Тут вон… непонятно. Работать, типа, я, что ли, права не имею больше нигде?! А деньги тогда откуда брать?!

– Как откуда?! Ну вы ж концерты играете? Вам сейчас хватает на жизнь? – щеки продюсера порозовели. Давление, видно, подскочило. – Мы же рекламу делаем. Вкладываемся.

– А если не будет концертов?! Ну мало ли что! А у меня семья, дети! – подхватил третий.

– Так пропишите в договоре тогда про количество концертов в месяц. Гонорары. Или каждому пусть зарплата какая-то идет, – поднял голос четвертый.

Мне вдруг поплохело физически. Голова закружилась. В глазах потемнело. Такого я не ожидала.

Андрей же пытался спасти ситуацию:

– Да все у вас будет! Сейчас вы еще несколько песен на русском запишете, и вообще все пойдет отлично. Мы ж в России. Для радио нужна песня в таком же стиле, как у вас. Фанк, но на русском!

– На русском? Ну уж нет, старик. Извини. Это не к нам, – тихо улыбнулся Пронин.

– В смысле? Дима! Ну не горячись ты так! Это для дела нужно! – брови Андрея взлетели. Видно, от своего старинного товарища он не ожидал такой реакции.

– Фанк по-русски не звучит, – еще тише промолвил Пронин.

– Андрей! Почему на русском?! Нет, то есть я, конечно, могу и хочу на русском, и песни у меня есть, и тексты. Но! Ведь тот продюсер, что пригласил меня… то есть нас… Ну ты помнишь?! В Монтре! Студия-то в Англии?! Как же? – запричитала я, нервно теребя рукава кофточки.

– Наташа! Это подождет. Для начала нужно подписать вот этот вот договор, а уж потом все остальное. Иначе вообще ничего не получится! – последовал строгий безапелляционный ответ.

И тут я увидела, как ребята засобирались. Кто-то уже накинул куртку, взял рюкзак и молча вышел. Остальные со скучающими или насупленными лицами также последовали этому примеру.