Волшебный пояс Жанны д’Арк

Но можно сделать так, чтобы словам Жиля, если вдруг случится такое, что он решит покаяться прилюдно, не поверили.

И Гийом сделает.

Уже делает.

Тот ли разговор стал причиной, или же остатки души Жиля все ж перегорели, но он вдруг успокоился настолько, чтобы оглядеться. А оглядевшись, сам себе ужаснулся, тому, до чего жалким и ничтожным он стал.

– Нет, – сказал он себе, разглядывая свое отражение в бронзовом зеркале. Лицо было красно и одутловато, а дыхание столь зловонно, что сам Жиль ощущал его и кривился от отвращения. – Хватит… я не безумен.

Он сказал это и замолчал, пытаясь понять, ответят ли. И сам же рассмеялся: от кого, Господи, он ждет ответа? От девчонки, которая сгорела, а прах ее был развеян?

Она была безумна… или верила… Но не зря дед говорил, что безумие и вера сродни друг другу. А Жиль не хочет становиться одним из тех юродивых, которые всегда и во всем видят знак Его руки.

Дед был мудр. Он бы сумел найти верные слова… объяснить… уберечь…

Остановить.

Ничего, Жиль и сам справится.

Знание – вот что спасет от веры… знание и покой Тиффожа… каменные коридоры, тишина и умиротворение библиотеки, и той явной, что доступна многим, и иной, скрытой, запертой в дедовых лабораториях…

Их ведь не разобрали.

И дедовы записи… Он говорил, что почти уже нашел, почти открыл секрет вечной жизни. Да, пожалуй, Гийом прав. Пора возвращаться домой, если король, конечно, отпустит.

Когда отпустит.

Как ни странно, но случилось это скоро. Король, прежде не единожды говоривший, что будто бы видит в верном рыцаре свою опору и надежду, что полагает его естественным оплотом всех добродетелей, переменился.

Во взгляде его появилась некая подозрительность, которая порой сменялась брезгливостью, а то и вовсе отвращением. Теперь он если и заговаривал, то свысока, и старательно избегал всяческих встреч. Когда же Жиль сказал о своем желании оставить двор, то Карл с готовностью поддержал это желание.

– Езжайте, мой друг, – сказал он холодно, так, что ни у кого не осталось и тени сомнений, что другом Жиля он вовсе не считает. – Вы славно потрудились во благо короны. И ныне настал черед отдыха… Мы благодарны вам за верную службу…

Вежливые слова.

Ледяные.

И странное ощущение, что Карл собирался сказать совсем иное.

Впрочем, странности, окружавшие Жиля, множились. Он вдруг с удивлением обнаружил, что не только Карл избегает его, но и многие, с кем Жиль прежде если не дружил, то всяко приятельствовал, предпочитают ныне делать вид, будто вовсе с Жилем де Ре не знакомы.

Правильно Гийом сказал – уезжать надобно.