Волшебство за поворотом

Лена собралась с духом и, избрав наступательную тактику, грозно глядя на Ульяну, заговорила:

– Как известно, все имущество придворной волшебницы Ольги Харальдсон по завещанию, после ее смерти перешло к вам. В том числе и этот особняк на Каменногорской, который был ее последним местом жительства…

– Последние двести лет, – закончила за Лену королева, скептически на нее глядя. – Госпожа Вишневая, вы ошибаетесь – этот дом не является моей собственностью. Именно поэтому я никогда там не бываю. Вы легко убедитесь в правоте моих слов, если ознакомитесь с завещанием моей матери – в нем указан весь список, причитающегося мне имущества.

– Да, но… – в свою очередь удивился Филипп. – Других наследников она не указала.

– Нет, – покачала головой королева. – Но мама еще при жизни передала этот дом в дар.

– Кому?!

Вскрик Лены резанул короля по ушам, и он недовольно поморщился. Филипп вообще был все менее доволен Леной в последние дни и начал подумывать о том, что если не она лично доставит к нему его дочь, тогда уж он точно скинет пару звездочек с ее погон. Вишневая смутно догадывалась об этом и чувствовала себя действительно несчастной. Но сейчас в ее душе резвились несколько другие чувства: недоверие к Ульяне, удивление, сомнение и даже восторг, потому как, если Ольга подарила этот дом, то наверняка, никому иному, как Расмусу! Правда, получалось странным, что он сам себя сдал полиции, но… От него всего можно ждать. Ему вообще давно пора впасть в маразм: четыреста пятьдесят семь лет – это не шутки!

С надеждой ожидая ответа королевы, которая отчего-то медлила, Лена не удержалась и сурово, как она умела, повторила свой вопрос:

– Кому принадлежит дом на Каменногорской?

– Моей сестре, – вздохнув, ответила Ульяна и опустила глаза.

Глаза же короля расширились от удивления, а вот Ленины сузились в щелочки – от недовольства и, звучащего в ее мозгу, смеха Расмуса…

***

Устина медленно спустилась с лестницы и, улыбнувшись сыну, остановилась напротив Элишки, внимательно ее разглядывая. Девочка на самом деле была очень похожа на мать – не удивительно, что колдунья спутала ее с Людмилой. Вторая девчонка, впрочем, тоже напоминала Хрусталеву… Тоже родня?

Держать гостей в прихожей было невежливо, поэтому Устина простерла руку в сторону столовой и самым приветливым тоном предложила девушкам отобедать вместе с ней. Приглашение произвело эффект замораживающего заклинания – обе сестры замерли на месте и не произнесли ни слова. Они ожидали нападения или хотя бы малейшего проявления агрессии, а их, вместо этого, приглашают к столу! Такое поведение вызывало сильные подозрения… Но, быстро смекнув, что их, возможно, просто хотят отравить, Алиса и Элишка кое-как улыбнулись Устине в ответ и направились к дверям столовой, раскрывшимся перед ними сами собой.

Стол был сервирован просто изумительно: изящный фарфоровый сервиз, серебряные приборы, салфеточки сложенные в лебедей – все это произвело на Элишку неизгладимое впечатление и заставило думать, что в такую посуду никто не додумается подсыпать отраву. Эта наивная мысль успокоила девушку и она, позволяя Игорю придвинуть ей стул, спросила хозяйку дома:

– А могу ли я увидеть своего отца?

– А откуда ты знаешь, что он здесь? – вопросом на вопрос ответила Устина.

– Игорь сказал, – пожала плечами девушка.

Устина вместо ответа хлопнула в ладоши и томно произнесла:

– Ярослав, спустись, пожалуйста, – затем она вновь обратилась к девушкам, спросив, что они желают съесть.

После их ответа и нового хлопка в ладошки на тарелках перед гостьями появились заказанные ими блюда, а возникшие из ниоткуда руки наливали в бокалы персиковый сок. Алиса заворожено следила за волшебными руками и, не удержавшись, поинтересовалась, как эта магия работает. Устина только отмахнулась, заявив, что уже никто и не помнит, потому что такого рода колдовству – тысячи лет. Пока она произносила эти слова, в комнату, глядя в пол и почесывая затылок, вошел Ярослав и, уже открыл было рот, собираясь что-то сказать колдунье, но так и застыл, увидев, кто сидит за столом.

– Что? – ехидно осведомилась Устина, глядя на глупое выражение лица волшебника. – Узнал дочку?

Сбросив оцепенение, Ярослав устремился к Элишке, кинувшейся ему на шею. Устина утерла сухие глаза шелковым платочком и наигранно умилилась сцене воссоединения отца с дочерью. И тут же наткнулась на гневный взгляд Алисы. Ведьма вспомнила их вчерашнюю драку и машинально потерла макушку, откуда она свела заклинанием немаленькую шишку, поставленную девчонкой. Дождавшись, пока Ярослав, Элишка и Алиса наобнимаются и выскажут друг другу все невнятные радостные слова, которые пришли им в голову, Устина кашлянула, привлекая к себе внимание.