Вольтанутые Хроники. Книга 1

Старательно собрала со столиков, комодиков, консоли последние выпуски газет и вернулась обратно, под одеяло. Спасибо гостям салона, снабжающим её не только свежими новостями и слухами, привезенными из дому, но и региональной прессой. Благодаря им графиня Баракудер уже много лет считалась самой информированной женщиной столицы.

Выпуски «Вольтанутенского Вестника» она сложила в отдельную стопку. Конечно, последних номеров, вышедших после убийства, у неё ещё нет, но и из более ранних можно почерпнуть немало интересной информации. Об умении графини читать между строк и делать верные выводы давно уже ходили легенды. Она никак не поддерживала эти слухи, но и не опровергала их.

Взгляд упал на портрет Венизелоса, размещённый на первой странице. Для передовицы — большого интервью — подобрали не просто графическую иллюстрацию, зарисовку газетного художника. Это была качественная литография, созданная профессионалом. Небось, и маги руку приложили, уж очень чёткая печать.

Она всмотрелась в лицо Императора.

«Жаль королеву, такой молодой…» — всплыла в памяти строчка из давно позабытого романса.

Не только Ланиция, многие дамы украдкой смахнут слезу, глядя на этот портрет. Неужели, из-за женщины? Вряд ли, он всегда был предельно осторожен. Да и женившись заметно успокоился, по крайней мере, слухов о его похождениях стало в разы меньше. О Ланиции, кстати, судачили чаще — уж очень эффектная женщина. Впрочем, она всегда умела ловко прятать концы.

Мирелла, конечно, понимала, что брак любого Императора — в первую очередь политическая сделка. Но эта пара смотрелась очень гармонично, ей было искренне жаль их союза. Как же теперь поступит Ланиция? Скорее всего, вернётся назад в столицу. Что ей делать в том захолустье?

Тяжело вздохнув, графиня развернула газету… и вздрогнула от неожиданности. Разворот был полностью отдан под репортаж из ордена Бездонной Чаши о подготовке к летнему карнавалу. Здесь разместили много небольших зарисовок с «мест событий», но внимание сразу притягивали два портрета — великого магистра Снуфелинга и начальника рекламного отдела Бруль Там Шпока. Конечно, эти литографии были меньше, чем на первой странице, но тоже очень красивые.

Портреты сопровождались небольшими интервью, посвящёнными будущему празднику. Бруль Там Шпок, как всегда, рассказывал очень увлекательно, казалось, его энергия так и брызжет с газетных страниц.

С вольтанутенским пиарщиком графиня Баракудер была знакома лично — тот заглядывал пару раз к ней в салон. (Ну кто бы удержался и не пригласил к себе в гости такую эпатажную личность?) Она хорошо помнила, как быстро ему удалось покорить столичных избалованных дам, изначально отнёсшихся к иномирянину с недоверием.

Сколько лет он уже живёт в Вольтанутене? Пожалуй, больше пяти — столько всего успел сделать. А ведь когда-то столичные снобы уверяли, что электрический проект погубит орден Бездонной Чаши, затянет его в пропасть банкротства. Если бы не Снуфелинг, не его одержимость делами ордена…

Мирелла наконец позволила себе посмотреть на портрет великого магистра. А он ещё больше постарел… И глаза какие-то… будто хочет отгородиться от всего мира, прячется за своим колючим взглядом. Впрочем, не удивительно, что Снуфелинг изменился — она-то знала его совсем молодым!

«Ты уехал, ты уехал в Мандибур…» — вспомнился другой романс.

Да что это такое с ней сегодня! Надо срочно брать себя в руки! Нельзя позволять какому-то там убийству выбить её из колеи. Не стоит забывать, что она в определённой степени влияет на настроения в обществе, на неё смотрят, к её мнению прислушиваются. Как-никак, не рядовая обывательница, хозяйка самого популярного в столице салона графиня Баракудер!

Уже поздним утром, неторопливо завтракая в своей уютной столовой, Мирелла вновь вспомнила ту песню. А ведь строчка неправильная — это она уехала в Мандибур. Снуфелинг предпочел Вольтанутен. Интересно, он хоть чуточку счастлив там со своей магией и электричеством?

Тем же утром

Вольтанутен, дом великого магистра Снуфелинга

Кошмар, пришедший к нему во сне, был очень реалистичным — он по-настоящему, как в детстве, испугался. Когда наконец удалось проснуться, сердце бешено колотилось, а ноги слегка подёргивались, будто Снуфелинг продолжал убегать от неведомого монстра. Великий магистр потянулся, сильно вытянул ноги, пытаясь унять противную дрожь…

…! В левую ногу будто молния ударила — от боли он импульсивно дёрнулся и застонал.

Судорога!

Постанывая сквозь сцепленные зубы, Снуфелинг осторожно вытянул ноющую конечность вертикально вверх и аккуратно повел стопой, пытаясь согнуть её под прямым углом.

Как же это противно и неприятно, когда день начинается с судороги! Конечно, через пару минут болезненные ощущения уйдут, но в такие мгновения он чувствовал себя абсолютно беспомощным, каким-то… очень уязвимым, будто вмиг лишился магического поля и лежал полностью обнажённым.