Вольтижеры

- Ну, это у меня от покойного родителя. А тому досталось от его родителя! У нас все в роду с первого раза и без прома­ха точно в голову! Ну, неужели терпеть?! Ведь шпана как рас­поясалась?! Сладу нет! А вам бы надо было еще разок из-за бака гранатой!

- Не было больше под рукой, - объяснил Евгений Павлович.

- Надо, чтоб было! А то случись что, и можно запросто сгореть по глупости! Соседка, правда, тогда сильно ругала за горшок. Это же ее цвет-то был! Но главное - это зрение! Кто первый заприметит, тот и верх возьмет! И следователь тогда то­же удивился, - с удовольствием вспомнил старик. - У меня и зубы все свои! Вон! - Он оскалился и несильно ими пощелкал, видимо, берег. - Только двух не хватает и то по глупости!

- Феноменально! - искренне восхитился Евгений Павлович.

- И чего следователь к вам привязался?! Я все думал, думал. Ну, никак до меня не доходит! Я ему так прямо и вы­ложил! А он мне говорит: самая высшая сила, отец, это прав­да! А самая высшая правда - это закон! Я долго после этого ломал голову и пришел к выводу, - тут он сильно понизил го­лос, - что скоро нам всем придется перейти на нелегальное положение, - обвел рукой обедающую публику. - А вы я вижу уже?

Евгений Павлович уклончиво покачал головой и слегка по­мычал, подумав: "Не без твоей помощи, старый осел!"

- Мне-то просто, - не унимался старик. - Я значок, - он показал на лацкан пиджака, - переколю на обратную сторону и порядок!

- Ну, вам-то нечего бояться! - успокоил его Евгений Павлович.

- Кто знает! - старик хитро улыбнулся. - Можете не бес­покоиться. Я - молчок!

- Я в вас не сомневаюсь! - ответил Евгений Павлович.

Ветеран с достоинством удалился. К Евгению Павловичу подошла Наташка, поставила на стол соль и, еле шевеля губа­ми, произнесла:

- Подожди на заднем дворе!

Он вышел, обогнул здание. Во дворе сидели на корточках какие-то серые оборвыши и жгли газеты. Хотели согреться. Но тепла от бумаги не было. Вскоре появилась Наташка. Она вы­тащила пачку американских сигарет. Протянула Евгению Павло­вичу:

- Винстон!

- Все шикуешь! - сказал он, вытягивая сигарету. - И выгля­дишь отменно!

- Да, брось ты! - отмахнулась довольная Наташка. – А сигареты Илья прислал!

- Илья? - изумился Евгений Павлович.

- Да, Илья! А чего ты удивляешься? Мы с ним до отъезда встречались. Вот и сейчас в гости приглашает, - небрежно за­метила она.

"Ну и ну! Кто бы мог предположить..." - подумал он, а вслух произнес:

 - Мне вот не посылает!

- И тебе бы прислал, но он адреса твоего не знает. Слу­шай! Чуть не забыла! Любка-то ждет ребенка! От Вальки!

- Не понял!

- Ну, тогда! Ну, чего непонятного-то! Это же Валька тебе тогда камнем закатал! Вспомнил?

- Если б раньше узнал, из-под земли бы достал твоего Вальку! - с наигранной угрозой произнес Евгений Павлович.

- Он не мой… Даже шрам стал еле заметный, - Наташка коснулась его лба и гордо добавила: - Обещал жениться!

- Дура твоя Любка! А Валька - подонок и щенок! - осуж­дающе сказал Евгений Павлович. - И когда только у вас ума прибавится? Видимо, никогда!

- Да ладно тебе! Опять воспитывать начал!

Вспомнив, что съел по Наташкиной милости обед и курит ее сигареты, восхищенно произнес:

- А выглядишь ты, конечно, великолепно! Что есть, то есть!

Наташка порозовела от удовольствия.

- Ты тоже неплохо, - сказала она, замявшись. - Хотя что-то слегка... полинял. Ну, ладно, побегу! Заходи!

Она сунула ему в карман пачку сигарет и побежала.

- Эй! - крикнул ей вдогонку Евгений Павлович. - Забери! Ты что?!

Но Наташка, обернувшись, только махнула на прощание ру­кой.

Евгений Павлович, не торопясь, тихонько мурлыкая себе что-то под нос, шел по Цветному бульвару. Справа среди домов затерялся тот самый, где он родился. А точнее, куда прибыл после рождения. Но никаких сентиментальных воспомина­ний это в нем не вызвало. Витрины магазинов зияли темными провалами. Прохожих почти не было. Евгений Павлович, регист­рировал происходящее вокруг, стремясь запомнить каждую ме­лочь, а также отдельные нюансы своего восприятия и возникаю­щего при этом настроения. Дойдя до конца бульвара, он свернул направо и пошел вверх по Садовой. В кинотеатр "Форум", который почему-то был открыт, бочком, стараясь не привлекать к себе внимания, протискивались отдельные личности. Евгений Павлович зашел внутрь. Крутили американские фильмы. Билеты стоили фантастически дорого. Контролерша в короткой безрукавке, отороченной кроличьим мехом, внимательно прове­ряла билеты. Пропустив очередного зрителя, она пристально всмотрелась в Евгения Павловича. Приветливо заулыбалась. Это была соседка по балкону. Еще когда он жил на старой квартире вместе с родителями. Она, тогда еще сравнительно молодая женщина, работала на стадионе, и Евгений Павлович, будучи студентом, иногда пользовался этим знакомством.

- Сколько лет, сколько зим! – воскликнул он с деланным энтузиазмом. - Вы нисколько не изменились! По-прежнему, как огурчик и на боевом посту!

- Да, да… Я тебя сразу признала, сразу! Сколько воды утекло! Мой-то Павел Сергеевич уже пять лет, как помер!

- Да что вы! А такой крепкий был мужчина!