Волжское затмение (СИ)

— Да и так уж всё видно! Большевикам-то каюк! А? Что скажешь? Впрочем, прости, — деланно смутился он. — У тебя ведь отец…

В душе Антона начал вздыматься мертвящий холодок.

— А чего отец? — повёл плечами он. — Я сам по себе…

— Вот! — ткнул в него пальцем Витька. — Вот и я о том же! Чего тут смотреть, давай к нам! В добровольцы! Жизнь — во! — и Витька с размаху оттопырил большой палец. — А люди! Какие люди! Закачаешься! — он неловко оступился, пошатнулся и винтовка тяжело загуляла у него за спиной на халатном пояске. Зловеще закланялся штык над головой.

— Сам ты качаешься, — тяжело вздохнул Антон. Нелепый вид приятеля огорчал и злил. — Ты, Витюша, на себя посмотри. Ну какой ты, к чёрту, боец? Убьют ведь, и поминай, как звали, а за что? Дело-то, кажись, нешуточное будет… Ну зачем, на кой чёрт тебе всё это? — с горечью выговорил он.

— Сочувствуешь, значит? Жалеешь? — покачал головой Витька. — На кой чёрт, говоришь? А у меня, Антоха, мать из сил выбивается, все руки в прачечной стёрла, сестра с голодухи заговариваться стала! Да и то, у меня же нет папы-большевика, меня некому на хлебное местечко пристроить! И на кой мне, скажи, такая жизнь, чего терять-то? — выкрикнул он. — Из ваших комиссарских декретов лапша только для ушей, ею не наешься. Вот сами и подтирайтесь теперь!

— Да не ори ты… А что, белые всех накормить обещали? — сквозь зубы, еле сдерживаясь, процедил Антон. — Хлебные места всем раздать дармовые? Интересно… Может, я чего пропустил? Расскажи, Витюша. Расскажи…

— А я и рассказываю, — пожал плечами Витька. — Хлебный паёк у них — мне обожраться, а на семью — так все сыты будут. Семьдесят рублей в день. Это пока. Обещают сто, если до боёв дойдёт. Уже доходит, так что… Записывайся, не пожалеешь! С винтовкой управляться нас в училище насобачили. А тут и всему остальному научат. Тут такие учителя — ого-го!

— А убьют? Мать, говоришь? И сестра? Ну и как они без тебя? Чего ради гробиться-то, Витя?

— Да брось! Бог не выдаст, свинья не съест! Большевики своё отвоевали. Постреливают ещё, да ненадолго их хватит! Кончилось их время. И тебе нечего за них цепляться. Отец-то тоже, глядишь, поймёт, что не с теми связался. Если ещё не понял. Записывайся, Антоха! Это ж настоящее дело, мужское, а не болтовня какая… А кто чей сын — даже не спрашивают! Полный почёт и уважение!

— Зато потом узнают и кокнут как лазутчика, — усмехнулся Антон. — Ты дурак или притворяешься?

— Сам ты дурак! Да у Перхурова половина народа у красных служила! Кто в армии, кто в милиции… И что ж теперь, каждого кокать? А сын за отца и вовсе не ответчик! Но это у нас! — значительно добавил Витька и поправил винтовку. В глазах блеснуло непреклонное превосходство. — А будешь в сторонке пережидать — так ведь могут и припомнить. И тогда… Сам понимаешь, не маленький.

— Ого! Вот даже как… — чуть растерялся Антон от этой явной угрозы. — Серьёзно, однако! — и поскрёб в затылке. Больше всего сейчас хотелось влепить Витьке хорошего леща, сорвать с него винтовку на дурацком пояске и наддать ему прикладом ниже спины.

— Вот и я говорю, серьёзней некуда! — затряс головой Витька. — Такие дела начинаются! Ну вот кто мы были? Реалисты, гимназисты, студентики… Тьфу! Шелупонь, никто на нас и не глядел всерьёз! А теперь? Добровольцы! Бойцы! Считай, государственные люди! Уже и девки на улицах заглядываются, факт, было! Глядишь, и в герои выйдем, а? — и заговорщически подмигнул Антону. — Да я — чего, со мной всё решено. Я для тебя только. Так что…

— Вон как даже… — изобразил серьёзный вид Антон. — Предложение интересное. Я подумаю.

— Ну! — расплылся в улыбке Витька. — Вот это по-нашему! Да и чего думать-то, вон, вставай да записывайся. Я словечко замолвлю, в одной команде будем!

— Я подумаю, Витя. Подумаю. У тебя всё? — тихо спросил Антон и пристально поглядел на него. Тот нерешительно отшагнул назад.

— Всё… Раз ты так хочешь. Ну, думай, думай. Счастливо додуматься, — и Витька, махнув рукой на прощанье, снова поддёрнул винтовку и повернулся было уходить, но — уже вполоборота — счёл нужным добавить. — Обо всём думай, Антоха. И об отце не забывай.

И, многозначительно помолчав, Витька повернулся и небрежной, совсем не военной, но хозяйской развалочкой удалился.

Антон долго смотрел ему вслед, сжимая кулаки. Какой идиот! Но неужели всё и впрямь так скверно? И не вернутся уже большевики? Нет. В это невозможно поверить. Но, пока нет ясности, надо быть осторожнее. Самое верное — прикинуться дурачком. Слушать, не спорить, глупо улыбаться, скрести в затылке… Но сколько это продлится? И что делать ему, Антону? И как быть с Дашкой, если вдруг грянет серьёзная опасность?