Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

II.4.4. Конечно, в иконографии не существует железных правил. В Псалтири св. Людовика в сцене Тайной вечери апостолы размещены вокруг круглого стола. Один из них развернут спиной, так что мы видим только его затылок, но это не Иуда Искариот. Предатель, которому Христос протягивает кусок хлеба, сидит рядом с ним.

Псалтирь Св. Людовика. Северная Англия. Ок. 1190–1200 гг.

Leiden, Universitaire Bibliotheken. Ms. BPL 76A. Fol. 23

Среди персонажей Священной истории, которых позднесредневековые мастера зримо демонизировали, особое место занимает Стефатон, о котором мы уже говорили. Как можно прочесть в текстах Евангелий (Мф. 27:46–50, Мк. 15:34–37, Лк. 23:36–37, Ин. 19:28–30), когда Христос на кресте возопил: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» или произнес: «Жажду», кто-то из стоявших вокруг воинов поднес к его устам губку, пропитанную уксусом. А в Евангелии от Матфея чуть раньше упоминалось, что к уксусу была примешана желчь (Мф. 27:33; ср.: Мк. 15:23). И после этого Спаситель испустил дух. Хотя историки нередко предполагают, что под «уксусом» подразумевался какой-то напиток римских солдат, а воин мог увлажнить губы умирающего из жалости, в христианской традиции восторжествовало другое, негативное толкование. Считалось, что Стефатон, «последний палач Христа», протянул ему губку с уксусом, смешанным с желчью, чтобы над ним поиздеваться. Этот взгляд в первую очередь опирался на версию, изложенную в Евангелии от Луки: «И стоял народ и смотрел. Насмехались (deridebant) же вместе с ними и начальники, говоря: других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий. Также и воины ругались (illudebant) над Ним, подходя и поднося Ему уксус и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого»[778].

Потому на исходе Средневековья Стефатона нередко стремились изобразить самым отталкивающим из всех истязателей. Для этого в его портрете собирали максимум негативных маркеров, которые применялись в иконографии врагов Христа. На миниатюре в одной английской Псалтири, созданной в 1321–1341 гг., Стефатон скалится, глядя на Спасителя, а его уродливое лицо то ли залито кровью, то ли само кроваво-красно[779]. Его представляли со вздернутым плоским носом, похожим на свиной пятачок[780]; c бритой, как у безумца, головой[781]; с очень темной, а порой и вовсе черной кожей[782]; с крошечным телом и чрезвычайно короткими, кривыми или деформированными ногами (II.4.5 слева)[783]; полуодетым, без штанов или чулок, в одном исподнем (II.4.6)[784]; в различных вывернутых позах, с неестественно или даже невозможно задранной головой (порой его лицо поднято так, что оказывается параллельно земле); в таком резком развороте, что лица почти не видно. Иногда его вовсе изображали спиной к зрителю. В случае Стефатона столь необычная поза явно была негативным знаком (II.4.5 справа)[785].

II.4.5. Герман Шадеберг. Распятие. Ок. 1410–1415 гг.

Colmar. Musée d'Unterlinden. № 88. RP.536

Библия бедняков. Бавария. Сер. XIV в.

München. Bayerische Staatsbibliothek. Clm 19414. Fol. 165v

II.4.6. Стефатон, единственный из персонажей, изображен частично оголенным. Он протягивает Христу губку с уксусом и желчью и показывает ему язык. Лукас Кранах Старший. Распятие. Ок. 1508–1510 гг.

Frankfurt am Main. Das Städel Museum. № 1066.

«кто тебя ударил?» пытка как игра

В позднесредневековой иконографии последние дни Христа превратились в настоящий театр глумления. В нем физическая агрессия сопровождается множеством презрительных, непристойных и издевательских жестов[786]. Истязатели, будь они римляне или иудеи (часто их различить невозможно), не только пинают и бичуют Христа, вырывают у него клоки волос или бороды, но и угрожают ему; его задирают, освистывают, оглушают звуками труб и напоминают о том, что он вовсе не Царь Иудейский и не пророк, а смутитель умов и мятежник. Прямое насилие неразрывно переплетается с осмеянием[787].

В Евангелиях есть два главных эпизода, где иудеи, а потом римляне устраивают над Иисусом коллективное измывательство. После того как арестанта привели к первосвященнику Каиафе и тот нашел его повинным смерти за богохульство, кто-то из его людей стал плевать Христу в лицо: «Другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» (Мф. 26: 67–68; ср.: Мк. 14: 65; Лк. 22: 53) (II.4.7). В позднее Средневековье эта сцена, известная как «Осмеяние» или «Поругание», обычно изображалась так, что на Христа, сидящего с завязанными глазами, с полупрозрачным платом, накинутым на голову, или в капюшоне, спущенном на лицо, со всех сторон обрушиваются тумаки и пощечины (II.4.8 слева).