Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

Благодаря тому что насилие над телом Христа в позднесредневековом искусстве так часто сопровождались его унижением и осмеянием, иконография Страстей превратилась в настоящую энциклопедию агрессивных и непристойных жестов. Они были призваны выразить ненависть и презрение римлян и особенно иудеев (их считали главными виновниками распятия) к Иисусу. Поскольку изображение по определению немо, эти жесты позволяли зрителю «услышать» издевательские реплики, которые Христу бросали воины во время ареста у Каиафы и у Пилата, или крики иерусалимской толпы. На некоторых образах жесты дополнялись репликами персонажей, которые писали прямо по фону, поверх фигур, или помещали в специальные свитки[790]. Однако чаще всего слова не вставляли внутрь изображения, а лишь подразумевали.

Изображая издевательства, которым воины еврейских первосвященников и римского прокуратора подвергли Богочеловека, художники и скульпторы, конечно, опирались на Евангелия, но еще в большей степени на страстны́е трактаты и мистерии, каким в XIII–XV вв. не было числа. Они не только сводили рассказы четырех евангелистов в один нарратив, но и дополняли его массой новых, все более жестоких и порой физиологичных подробностей. Описывая унижения, которым Спаситель подвергся от рук иудеев и римлян, многие позднесредневековые клирики стремились вызвать у читателей, слушателей или зрителей ненависть к иноверцам, прежде всего иудеям, жестоковыйным потомкам богоубийц. Но одновременно они использовали евангельские события как инструмент моральной проповеди, обращенной к их пастве – христианам.

Описывая бесчестье, которому иудеи подвергли Иисуса, страстны́е трактаты противопоставляли его безгрешную чистоту и нечистоты (слюну, экскременты), которыми они пытались его осквернить[791]. Откроем «Размышления о жизни Христа»: «Прекрасное лицо, красотой превосходящее сынов человеческих, покрыто плевками, разбито кулаками и выставлено на посмешище. Так и написано: И начали плевать на Него и ударять Его и насмехаться над Ним, говоря: прореки, кто ударил Тебя»[792]. Ту же тему продолжает «Житие Христа», которое около 1374 г. написал немецкий монах-картузианец Лудольф Саксонский. По его словам, уже в доме первосвященника Каиафы стража стала плевать в лицо Иисуса и всячески над ним насмехаться (illudebant)[793].

Как и прочие эпизоды Страстей, эти плевки под пером Лудольфа приобретают моральный смысл, применимый к любому человеку в любые времена. Ссылаясь на св. Иеронима, Лудольф объяснял, что всякий, кто оскверняет лик Христа грязными мыслями и поступками, тоже в него плюет. «В буквальном смысле в лицо Христа плюет тот, кто недостойно принимает евхаристию». Это значит, что человек, который, не очистившись исповедью и покаянием, все равно прикасается устами к Телу Христову, оскверняет его слюной, отравленной грехом. Так же плюют в Бога люди, которые ни во что не ставят прелатов или не благодарят своего Создателя за блага, которые он им даровал[794].

После первых издевательств стражники первосвященников накинули на лицо Христа плат и принялись его бить. Кто-то ладонью ударял его по устам, кто-то действовал кулаком, кто-то дергал за бороду и за волосы. И каждый раз они спрашивали: скажи нам, кто тебя ударил? «И то, – как писал Лудольф, – они говорили в насмешку (derisorie), словно глумясь над человеком, которого народ называл пророком… тем самым они показывали, что он ложный пророк и что он не знает, кто его ударил… И поскольку теми словами они над ним насмехались (irridebant) и подвергали его издевательствам (ludibrium), он им ничего не отвечал». Точно так же над Христом насмехается всякий, кто творит зло, но считает, что Господь его не увидит, и словно спрашивает его: «Кто тебя ударил?» Кроме того, мучителям-иудеям уподобляется всякий, кто искушает Бога, ожидая от него чудес и пророчеств[795].

Галилейский правитель Ирод Антипа, к которому Пилат сперва отослал Христа, «уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату» (Лк. 23:11). По словам Лудольфа, в такие белые одеяния обряжали шутов. Они были похожи на скапулярий (т. е. накидку без рукавов и капюшона), в каком ходят монахи. Хотя Ирод избрал этот наряд в насмешку, его белизна олицетворяет невинность и чистоту Христа как человека и славу бессмертного царства, которую он обрел благодаря крестной муке[796].