Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

После того как иудейские первосвященники, арестовавшие Иисуса, передали его в руки римского прокуратора Понтия Пилата, тот велел своим воинам его бичевать. Как сказано в Евангелии от Иоанна (19:1-16), они сплели венец из терна и «возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу, говорили: радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам». После этого Пилат вывел Христа народу и сказал, что не находит за ним никакой вины. Однако «первосвященники и служители… закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины. Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим […] Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. […] И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие».

В трех синоптических Евангелиях, от Матфея, Марка и Луки, рассказывается о том, что Пилат, не найдя за Иисусом вины, предложил иудеям отпустить его на свободу. Но те, по наущению первосвященников, потребовали его распять, а вместо него освободить разбойника по имени Варавва (Мф. 27: 1–31; Мк. 15: 1–20; Лк. 23: 1–25). «Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27:24–25). На протяжении столетий христианские богословы напоминали эти слова, доказывая, что вина за богоубийство лежит не только на тех иудеях, которые требовали распять Христа, но и на всех их потомках.

На этом образе, написанном в стиле Босха, скорбная покорность Христа противопоставляется кипящей злобе иерусалимской толпы. На балюстраде дворца римский прокуратор, одетый в фантастический наряд, и его безобразные подручные предъявляют народу связанного преступника. Между Пилатом и его узником, которые на удивление похожи и одинаково прикрыли веки или опустили взор к земле, стоит краснолицый воин с рыжей шевелюрой, одетый в желто-зеленое. Хотя в Нидерландах, Англии или германских землях такой цвет волос вряд ли был редкостью, рыжих стигматизировали. Их считали склонными к обману и вероломству. Потому с красно-медными волосами – а заодно с багровым лицом – часто изображали Иуду Искариота, апостола-предателя и главного антигероя христианской традиции. А желтый с XIII в. превратился в главный цвет, ассоциировавшийся с иноверием, ересью и духовной порчей. Самой плохой репутацией пользовался темный, зеленовато-желтый, в какой здесь выкрашена одежда рыжего воина.

Слева, собравшись в круг, о чем-то спорят или сговариваются девятеро мужчин. Один из них держит в руке лист пергамена или бумаги (перечень обвинений? заготовленный приговор?). Вероятно, это иудейские первосвященники и старейшины, которые задумали погубить Иисуса. А под стенами дворца бушует вооруженная толпа в еще более странных одеждах и фантастических головных уборах. Некоторые из их остроконечных колпаков отдаленно напоминают юденхуты – высокие шапки, которые к северу от Пиренеев и Альп с XI по XV–XVI вв. служили главным иконографическим маркером иудеев. Люди вопят, размахивают руками и явно требуют казнить преступника.

По краям жестикулирующей толпы художник поместил два одинаковых знака, которые явно очень важны для понимания сути происходящего. Слева за спинами нескольких человек – толстяка в шапке, увенчанной перевернутым «блюдцем», бородатого воина и еще одного персонажа в черном колпаке – реет желтый флаг. На нем изображено черное шестилапое насекомое. Справа, устремив взор вверх, на скорбную фигуру Христа, стоит седоватый мужчина с острыми чертами лица и длинным носом с небольшой горбинкой. Правой рукой он указывает на желтую нашивку, которая прикреплена к его воротнику. На ней нарисовано такое же многоногое насекомое.