Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

Те же понятия raza, casta и linaje, которые биологизировали религиозные и культурные разграничения, с 1430-х гг. стали применять к иудеям[528]. В 1436 г. городские советники Барселоны попытались запретить крещеным евреям, а также тем, у кого оба родителя не были «природными христианами», занимать должность нотариев. А в 1437 г. городской совет Лериды потребовал от торговых посредников доказать, что среди их предков на четыре поколения не было иудеев. Без этого им грозил запрет заниматься своим ремеслом. «Новые христиане» из Каталонии и Валенсии обратились к папе, и в 1437 г. Евгений IV осудил тех, кто пытается лишить новых братьев во Христе должностей и отказывается вступать с ними в браки[529].

Само выражение christianos de natura («природные христиане») стало настолько привычным, что сами потомки евреев, в которых отказывались признавать полноправных единоверцев, придумали ответную присказку: cristianos de natura, cristianos de mala ventura (что примерно переводится «христиане от рождения – христиане невезения»).

Реагируя на стремительный рост марранской общины и ее интеграцию в общество, многие «старые христиане» требовали закрыть бывшим евреям доступ в важнейшие корпорации: монашеские ордены, университеты, муниципалитеты и пр. В ходе толедского восстания 1449 г., которое было направлено против королевской власти и «новых христиан», мятежники утверждали, что крещеные иудеи развязали войну против истинной веры и что ими движет лишь страсть к почетным должностям, а также похоть к монахиням и девственницам. Врачи-марраны отравляют своих христианских пациентов, чтобы завладеть их наследством и должностями, жениться на их женах и запятнать «чистую кровь» (sangre limpia) «старых христиан».

Кастильский францисканец Алонсо де Эспина в трактате «Крепость веры» (Fortalitium fidei, 1458–1485 гг.) даже усомнился в том, что иудеи вообще потомки Адама и Евы. Скорее, они возникли от совокупления первого человека с демоницей Лилит (в талмудической традиции Лилит – это первая жена Адама, которая потом превратилась в демона, угрожающего мужчинам и новорожденным). Как подчеркивает Ниренберг, такие построения, представлявшие иудеев чуть ли не как отдельный человеческий вид, для многих средневековых читателей звучали столь же фантастично, как и для нас. Тем не менее они служили одним из теоретических оснований доктрины «чистоты крови» и утверждали идею, что культурное укоренено в биологическом[530].

«рождение» еврейского носа

Длинный крючковатый, похожий на клюв хищной птицы или загнутый, как шестерка, нос давно служит главным опознавательным знаком евреев почти на любой антисемитской карикатуре. Такой нос – стигма, от которой нельзя избавиться и которую никак не скроешь. Он должен напоминать о неискоренимой физической, а через нее нравственной инаковости еврея, как Другого и как Врага (II.2.1).

II.2.1. «Ну у тебя и носище!» Французская открытка, выпущенная в эпоху дела Дрейфуса. Ок. 1894–1906 гг.

Paris. Bibliothèque historique de la Ville de Paris. № CPA-1020

В расовом, псевдомедицинском изводе антисемитизма нос в XIX в. превратился в предмет особого интереса и изучения. В 1850 г. шотландский анатом, зоолог, этнолог и врач Роберт Нокс, перечисляя физические особенности евреев, упомянул «крупный, массивный, булавовидный, крючковатый нос, который в три или четыре раза больше того, который был бы соразмерен лицу… Потому лицо еврея никогда не может быть и не бывает идеально красивым»[531]. А в 1903 г. некий «доктор Сельтикус» опубликовал в Париже юдофобскую книжку под названием «19 телесных дефектов, по которым можно узнать еврея». По его словам, всем кажется, будто еврея легко отличить по крючковатому носу. Однако по меньшей мере у трети евреев, живущих во Франции, нос, напротив, округлый и скорее похож на нос чернокожих, поскольку в древности эти расы смешивались[532].