Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

Исследователи, занимавшиеся иудео-христианскими отношениями в Европе Средних веков и Нового времени, не были единодушны в том, где проходит граница между христианским антииудаизмом и современным антисемитизмом, насколько они далеки друг от друга. Британский историк Сесил Рот в эссе «Марраны и расовый антисемитизм: параллельное исследование» (1940 г.) доказывал, что дискриминационные идеологии, существовавшие в домодерных обществах (прежде всего испанская политика по отношению к потомкам крещеных евреев), вполне похожи на расистскую политику, которую тогда проводили в Германии. Другие историки – например, Гвидо Киш («Евреи в средневековой Германии», 1949 г.) – отрицали расовые элементы в домодерном антииудаизме и критиковали оппонентов за то, что те «вчитывают современные расистские концепции в средневековые источники»[508].

В основе христианства всегда лежал императив обращения. Крещение иноверцев – это и моральный долг (ведь без крещения они не смогут спасти свои души), и дар небесам, и зримое доказательство истинности Евангелия, могущества Господа и триумфа Церкви. Доктрина, сформулированная в поздней Римской империи Аврелием Августином и в течение многих веков определявшая вектор церковной политики по отношению к иудеям, запрещала их насильственное крещение. Она гласила, что христиане дозволяют евреям жить на своих землях и сохранять веру отцов, поскольку те являются «свидетелями» Страстей и живым напоминанием о совершенном ими богоубийстве. Сам факт рассеяния говорит о проклятии, на которое иудеи были обречены, и об истинности христианства.

Тем не менее эта идея не подразумевала, что евреи обречены навсегда остаться во тьме неверия. Одной из основ христианского эсхатологического мифа было представление о том, что в конце времен они будут соблазнены Антихристом (ведь он восстановит в Иерусалиме их храм), вместе с ним обрушат гонения на христиан, но потом отвергнут его и массово примут крещение. На протяжении Средних веков многие евреи по разным причинам (под угрозой насилия и убийства со стороны погромщиков либо вполне добровольно) принимали христианство[509]. Например, в начале XII в. Иуда бен Давид ха-Леви из Кёльна крестился и потом в написанной им (или, вероятно, от его имени) автобиографии назвал себя «Иудой, бывшим иудеем»[510]. Однако Католическая церковь и христианские монархии не предпринимали систематических усилий по обращению сынов Израилевых.

Однако в XIII в. церковная политика по отношению к иудеям (как и другим иноверцам) ожесточилась. Их стали воспринимать скорее как еретиков, подлежащих обязательному «перевоспитанию». Одними из главных проводников антииудейской проповеди стали нищенствующие ордены – францисканцы и доминиканцы. В разных концах Европы евреев начали побуждать и порой принуждать к крещению. В 1232 г. английский король Генрих III создал в Лондоне специальное учреждение для иудеев, принявших христианство, – Domus conversorum («Дом обращенных»).

Поскольку Церковь считала, что имущество, которое они накопили в своей прошлой, еврейской, жизни было приобретено греховными, недозволенными для христиан методами, от него следовало отказаться[511]. В Доме обращенных новые христиане, у которых теперь не было за душой ни гроша, должны были получить кров, еженедельное вспоможение и наставления в вере. Domus, устроенный на манер монастыря, был призван облегчить бывшим иудеям переход к христианской жизни. Однако на практике многие из них так и не сумели найти себе место в новом мире. «Старые» христиане относились к ним настороженно, а бывшие единоверцы считали отступниками. В итоге они оставались в этом учреждении навсегда. А порой там продолжали жить даже их дети и внуки.

После 1280 г. евреев по всей Англии обязали еженедельно посещать проповеди монахов-доминиканцев, которым они должны были внимать без ропота и богохульства[512]. Но и без угрозы жизни или прямого принуждения многие принимали веру господствующего большинства. Кто-то стремился уйти от ограничений и унижений, кто-то надеялся разбогатеть и возвыситься; кто-то хотел вырваться из общин, где они чем-то себя запятнали или откуда были изгнаны единоверцами; кто-то мечтал вступить в брак, который осуждала родня и община; кто-то крестился из-за разочарования в иудаизме и увлечения верой, которую исповедовали соседи и власть имущие[513]. Только за 1240-е и 1250-е гг. в документах английской короны содержатся имена более 200 евреев-выкрестов. При этом все еврейское население королевства в то время, видимо, составляло около 3000–5000 человек[514]. Бывших иудеев нередко можно было узнать по прозвищу. Так, в течение двадцати лет при дворе Генриха III и Эдуарда I служил Roger le Convers (Роджер Обращенный), а его сына звали John le Convers (Джон Обращенный).