Воображала

— При чём тут эти, с позволения сказать, коллеги?! Что вы мне ерунду-то городите?! Что характерно, это же какая-то новейшая технология! Да будь у любого из них такие возможности… Уж лучше тогда конкурентов проверьте. Что характерно, кому-то должен быть очень выгоден срыв номера! Вы хоть представляете себе, какие это деньги?!

— А этот срыв… он обязателен?

— Конечно! Что характерно, они отлично знают, что я не дам согласия на правленый без моего ведома материал! Это был бы прецедент, понимаете?! А моя статья тоже обязательна, что характерно, анонс уже был, интерес подогрет. Нет, они всё хорошо рассчитали.

— Послушайте, я, конечно, не специалист… — вид у Михалыча несчастный, как у ленивого и достаточно мудрого кота, которого слишком активные и недостаточно мудрые хозяйские дети пытаются использовать вместо половой тряпки. — Мне не совсем понятно, в чём проблема? Если редактор согласен с вашим вариантом, то кому какое дело до этих шутников? Перепечатайте заново…

— Да в том-то и дело, что я не могу перепечатать это! — человечек со всего размаха шлёпает на стол пачку листов, — Я пытался! Всеми способами! На разных машинах! Но у нас в редакции — ни одной нормальной машины! Все с этой вирусной придурью! Все! Что характерно!

Михалыч крякает. Чешет волосатую грудь. Искоса бросает злой взгляд на радостного старлея. Говорит осторожно:

— Техника — оно, конечно… того, этого. Но раз уж так… хм-м… вышло… Почему бы просто не взять ручку и не… хм-м… исправить? По старинке?

Выражение лица сочувственно-добродушное и очень терпеливое. Акула пера секунду смотрит на него, наливаясь тихой злобой, шипит ядовито:

— Умный, да?! — неожиданно суёт пачку гранок и маркер Михалычу, кричит с ненавистью. — На! Сам попробуй! От руки! По старинке!

— Гражданин, а вот за оскорбление при исполнении… — с полтычка заводится старлей, и даже встаёт, делая намёк на движение в сторону зарвавшейся акулы, но Михалыч вдруг говорит изменившимся голосом:

— Ша!..

Негромко вроде бы говорит. Но оба оборачиваются к нему. Камера крупным планом выхватывает замазанный чёрным кусок текста, над которым от руки написано «Электра», и успевает поймать тот момент, когда по буквам проходит лёгкая рябь, слово разрывается на два, изменяясь. Теперь почерком Михалыча над зачёркнутой фразой написано «Леди Вольт».

Удивлённый свист. Голос старлея растерянно:

— Ничего себе!..

— Вот видите? — говорит акула пера устало, и становится видно, что никакая это не акула, а просто насмерть перепуганный карась со вставной челюстью.

В дверях возникает растерянная машинистка с листком.

— Ребята, тут какая-то ерунда получается… Я отчёт оформляла, по делу Конти… Ну, помните, с потеряшкой, он заявление отозвал, а с контроля сразу не сняли… И, похоже, что-то с принтером. Вроде бы не сломался, но… Как только доходит до имени…

Она замолкает испуганно, потому что все оборачиваются к ней. Голос Михалыча мягок и обманчиво ленив:

— Ну так и что же там с именем?

— Вы будете смеяться! — обиженно говорит машинистка, выставляя перед собой лист, как щит.

Старлей, хихикая:

— Что, тоже Леди Вольт!

Машинистка (растерянно):

— А как вы догадались?..

Пауза.

Михалыч (в пространство):

— И что нам теперь с этим делать?..

смена кадра

На сером экране компьютера два коротких синих слова «Конец игры».

Несколько секунд Воображала продолжает смотреть на экран, лицо напряжённое. Встряхивает головой, трёт пальцами виски. Задевает прицепленные датчики, машинально отдирает их. Медсестра невозмутимо подхватывает провода и пытается прилепить датчики на место. Воображала второй раз их отбрасывает, думая о своём. Медсестра с таким же невозмутимым видом пытается прикрепить их опять.

Воображала встаёт, и медсестра отлетает к дальней стене, сшибая на пути людей и приборы. Лицо удивленное.

С разных сторон к Воображале бросаются сразу несколько человек, она отшвыривает их взглядом. У неё жёлтые глаза, сильно увеличенные клыки и манера по-волчьи подтягивать верхнюю губу. Она стоит, втянув голову в плечи и засунув руки глубоко в карманы брюк (расцветка нестерпимо-яркая, ядовитая, почти светящаяся). А вокруг взрываются мониторы, падают шкафы, вихрем закручиваются серпантинные ленты распечаток, осколки стекла, обломки мебели. Включается сирена…

смена кадра

Грохот вышибаемой двери. Она падает в комнату, через неё перепрыгивают ребята в пятнистых комбинезонах. Мгновенно рассредоточиваются.

Конти смотрит на них обиженно:

— Вот же гадство!.. Заметь — именно тогда, когда кончились патроны…

Качает головой, протягивает руки с сомкнутыми запястьями, как для наручников:

— Вяжите! Но попрошу отметить добровольное…

Его аккуратно отодвигают в сторону, толкают обратно на диван со словами:

— Посиди, отец, про тебя приказа не было…

Глава 13

Конти переводит растерянный взгляд на Врача, тот вжимается в стенку, протрезвевший и наглеющий от страха:

— Я никуда не пойду!

— Ну, это-то как раз вовсе и не обязательно, — успокаивает его Конти философски. — Шлёпнуть они тебя могут и здесь.

Один из громил оборачивается неодобрительно. Информирует:

— Велено живым. И вежливо.