Вопреки

А ее лицо стало совершенно бледным. Она видела блеск недовольства в его глазах, как напряжены челюсти и на переносице брови сошлись в линию.

– А теперь послушай вот что, – прорычал он. – Мы прибудем в столицу и начнем переговоры с измерами. Собирают Собор. Ты пройдешь отречение и тогда будешь делать все, что хочешь, а пока ты в моей власти, будешь слушаться и выполнять каждый мой приказ. Я выражаюсь ясно?

– Хочешь милости, попробуй умереть, – огрызнулась она, с упрямством отведя взгляд.

Попыталась вывернуться, но Арвил властно смирил ее, заставляя замереть на месте.

– Посмотри на меня, – приказал он, удерживая. – Я спасал тебя, – голос его смягчился. – Потерял уйму времени. Из-за тебя погибли мои люди! Преданные и любящие отцы, сыновья. Больше сотни только в долине смерти.

– Они шли на смерть ради твоего места на троне.

Арвил разъярено сверкнул глазами, сдал силой пальцы, заставляя ее морщится от боли.

– Они шли на смерть ради принцессы Аравилата!

– Значит, ты их использовал! С чего вдруг такая преданность? Это же твои люди!

– Люди никогда не идут на смерть только ради приказа. Они верят в тебя. И те, кто выжили, заслуживают, чтобы ты поблагодарила их за свое спасение. Такова традиция!

– Я не просила меня спасать.

Арвил резко отпустил ее.

От напряжения у Марины заныли виски, и свело судорогой живот. Завтрак попросился наружу.

– Я надеюсь, тебе хватит благоразумия явиться в семь и выглядеть, как положено. Или я за себя не ручаюсь, – он отвесил колкий поклон и вышел из зала.

Марина тяжело вздохнула, сползла по креслу на пол. Ее руки нервно подрагивали, слезы норовили снова скатиться по щекам, она бессильно сжала кулаки, уткнувшись лицом в коленки.

Некоторое время она продолжала так сидеть, приходя в себя. Собираясь. В голове мысли о бунтарстве боролись с мыслями о благодарности людям, которые храбро сражались за ее жизнь.

– Я принцесса, принцесса, – шептала она, пытаясь представить, как ей спастись, как быть с Юлькой.– Нет, я пешка в чужой игре…

– Тебе плохо?

Она не сразу откликнулась, заметив целительницу. А потом кивнула.

– Помоги дойти до кровати, – прошептала она, не в силах подняться. Целительница протянула руку, помогла встать и уложила в кровать.

Внутренний биологический хронометр сбился, и вместо того, чтобы бодрствовать, она уснула. Оставшийся пять дней, она спала. Казалось если заспать все произошедшее, забыть эти воспоминания во сне, то станет легче жить.

В канун ужина, она проснулась от того, что ее будила Мара, обработав, пока она спала, плечо и наложив швы.

– Пришел слуга принца. Хочет узнать, когда ты будешь готова?

– Никогда, – сонно потерла глаза, чувствуя, как головная боль разрывает лобную кость. – Скажи, что я заболела и умерла.

– Он не одобрит этого, – произнесла Мара, с тревогой вглядываясь в ее лицо.

– Мне наплевать. Скажи, что я приношу извинения.

Марина снова уткнулась лицом в перину, не желая ничего видеть и слышать. Головная боль перестала бить дурным колоколом и перешла в свербящий скрип. В помещении казалось прохладно. Надо бы Мару попросить затопить камин и не зажигать слишком много лампадок. А еще попросить вина и напиться. Ее мысли медленно вернулись в свое старое русло о прошлом, о хранителях, об Овинге.

Любые попытки вылезти из-под одеяла приводили в неистовой дрожи во всем теле. Забывшись в тяжелой дремоте, Марина услышала, как служанка открывает двери. В апартаменты вошли. Она с трудом разлепила глаза, кожей ощущая сухость, сердце бешено колотилось, заходясь от перенапряжения.

– Она выглядит неважно, – лепетала Мара, семеня следом.

Арвил вошел в комнату.

– Я тебя предупреждал! – голос его рокотал от злости, когда в парадной столовой собралось не менее пятидесяти человек, а принцесса Аравилата, так и не соизволила явиться во время. – Вставай!

– Пошел вон, – разозлилась Марина в ответ, вырвалась. Сил на что-то большее почему-то не было.

Он снова схватил ее за руку, бросил взгляд на застывшую Мару.

– Я кому сказал? Несите платье. Живо!

Грубым движением стащил ее с кровати на пол, круто развернув к себе. Не совсем понимая, почему та словно куль не стоит на месте, а висит на его же руке, едва удерживая голову на весу.

– Что с тобой? Ты слишком горячая, – он обеспокоено отступил ее, наблюдая, как у девушки нет сил стоять. – У тебя жар.

– Даже если у меня белая горячка, и я буду умирать, не смей больше трогать меня, – отталкивая его и поправляя сорочку, заявила Марина.

– Живо моего лекаря, – рявкнул он Маре, которая, тут же ретировалась в поисках оного.

– Так, что тут у нас? – низкий голос врача разительно не шел к его щупленькой, несколько субтильной внешности. Он осмотрел пациентку с ног до головы, поводил руками, обследовал рану.

Озадаченно воззрился на нее, слегка поглаживая себя пальцами по груди.

– Я затрудняюсь определить, что с ней, – наконец произнес он недовольно. – Но долго это продолжаться не будет.

– Жар спадет? – спросила Мара.

– Нет. Нужно выяснить причину и как можно быстрее. Вы заметили, как от раны отдает магическим фоном? – спросил он их обоих, не сводя с Марины глаз. – Но я не вижу источника.