Вопреки себе (СИ)

— Увы, Адель не верит в мои чувства после того, что прочитала, и я не виню её, — угрюмо сказал Алекс. — Но поймите, тогда я был другим! Я думал, что похоронил своё сердце рядом с отцом, что никогда не смогу полюбить, до тех пор, пока не увидел её… Вы дали нам своё благословение, не зная всех подробностей, князь, и имеете полное право взять своё слово назад…

— На Вашем месте я больше беспокоился бы о том, чтобы вернуть расположение Адель, юноша, — заметил Вяземский. — Чтобы сделать это, Вам придётся приложить немалые усилия.

— Значит… Вы не хотите изменить своё решение? — тихо спросил Александр, в душе гадая, почему князь не задал ему самого главного вопроса: что конкретно было у них с его дочерью.

Внезапно он понял, что признаться в том, что он лишил Адель невинности, у него не хватит духу… Какого чёрта, он же никогда не был трусом! Если князь спросит напрямик, он скажет ему правду, даже если тут же получит пулю в лоб!

— Я мог бы запретить Вам даже приближаться к Адель, но не стану. Хотите знать почему? — спросил князь.

— Был бы Вам признателен, — кивнул Александр.

— Вы и без того убиты горем, Александр, и я не хочу добивать Вас окончательно. Я понимаю боль Адель, и моё сердце переживает за неё, но я вижу, что и Ваши чувства к ней искренни. Признаюсь, мне трудно не гневаться на Вас за то горе, что Вы ей причинили, за все эти Ваши планы похищения… но Вы уже наказали себя сами, так что, моё вмешательство будет излишним.

— Благодарю за искренность, князь, — глухо пробормотал Алекс. — И за понимание.

— Что ж… Адель и Михаил направились в Европу, — сказал Вяземский. — Точно не знаю, куда именно они направятся вначале, но подозреваю, что в Париж. Мишель наверняка решил повидать Вашу сестру перед отъездом в Россию.

— В Россию?! — ошеломлённо повторил граф.

— Я не сказал? — удивился Вяземский. — Простите старика, моя память становится всё слабее. Да, Адель решила вернуться в Россию, а Мишель сопровождает её. Да и я вскоре покину туманный Альбион, моё прошение об отставке подано и ждёт одобрения посла и Императора. Как только придёт ответ, я присоединюсь к своим детям.

— Значит, она больше не вернётся в Лондон? — тихо спросил Александр, хотя уже знал ответ.

— Нет, не вернётся. Для того, чтобы попытаться вернуть её, Вам придётся отправиться следом, граф, — ответил князь. — Адель — девушка упрямая и несговорчивая, она не привыкла к страданиям и не умеет ждать и терпеть. Поэтому я и сказал, что Вам придётся непросто.

— Я сделаю всё, чтобы вернуть её, — пообещал Александр, поднимаясь на ноги. — Благодарю Вас, Андрей Алексеевич, что выслушали меня и не пристрелили сразу же.

— Поверьте, мне было нелегко спокойно выслушать Ваши тайны, но я рад, что Вы открылись мне, это лишний раз доказывает серьёзность Ваших намерений, — князь тоже поднялся и пожал руку сыну своего друга. — Я всегда на стороне настоящей любви, а в ваших отношениях с Адель она угадывается сразу же. Кстати, — вдруг вспомнил князь, — Вы в курсе, что мой сын переписывается с Вашей сестрой? Что Вы думаете об этом?

— Я очень рад, что Мишель и Ольга нравятся друг другу, — искренне улыбнулся Алекс. — Ольга, правда, ещё очень молода и наивна, но мне по душе её выбор.

— Отлично, тогда посмотрим, как будут развиваться их отношения, — вернул ему улыбку Вяземский. — А вдруг у них зарождается такое же большое, светлое чувство, как и у вас с Адель?

— Буду только рад! Спокойной ночи, князь! — и Александр откланялся.

На дворе уже стояла глубокая ночь, и Александр снова направился к Алексею, чтобы поведать ему о самом ужасном дне в своей жизни… И о нежданной поддержке, которую только что оказал ему Вяземский.

***

Карета тряслась по ухабистой дороге из стороны в сторону, периодически снижая скорость перед большими лужами, оставленными бесконечными дождями. Адель неимоверно хотела спать, но, стоило ей начать проваливаться в дрёму, как новый толчок кареты на очередной кочке или яме подбрасывал её и тут же будил. Всю ночь она провела в сборах в дорогу, а потому почти не сомкнула глаз. Да и настроение у княжны было подавленным, что тоже не способствовало полноценному сну. Теперь же девушку неожиданно сморило и, если бы не тряска, она давно уже спала бы.

Они с Мишелем были в пути уже почти целый день, остановившись только на двух постоялых дворах, чтобы перекусить и дать отдых лошадям и своим собственным костям, уставшим от тряски.

Эти остановки ужасно нервировали Адель: будь её воля, они неслись бы через поля и холмы, не останавливаясь, до самого Дувра, где переправятся через Ла-Манш и направятся во Францию. Княжна хотела как можно скорее покинуть пределы Британии, чтобы только никогда больше не видеть Александра Бутурлина.

С каждым часом Адель чувствовала, как её душа стремительно обрастает коркой, которая предохраняет её от боли и не даёт сойти с ума. Она больше не рыдала, после откровенного разговора с братом не пролила ни слезинки, словно запас слёз, наконец, иссяк. Она не сомневалась, что слёзы ещё будут, но не теперь, сейчас ей нужно сосредоточиться на том, чтобы добраться до Петербурга, а там…