Вопреки себе (СИ)

— Их тоже нет, сэр. Сегодня рано утром они уехали, — ответил невозмутимый дворецкий.

— Уехали? Куда? — Александр очень удивился такой новости.

— Мне это неизвестно, сэр! — ответил слуга. — Господа не извещают меня о своих планах, однако… судя по количеству сундуков, они уехали надолго.

Александр застыл, растерявшись от неожиданности. Он уже мысленно объяснялся с любимой, но никак не мог предположить, что она покинет отцовский дом! Неужели она сделала это, чтобы избежать встречи с ним?

— Могу я подождать князя? — бесцветным голосом поинтересовался Алекс. — Мне крайне важно поговорить с ним.

— В таком случае, прошу в гостиную, сэр! — дворецкий указал рукой в белой перчатке на дверь, ведущую в гостиную.

Расположившись в комнате, где он не раз беседовал с Адель и Михаилом, граф терпеливо дожидался хозяина дома. Воспоминания об этих беседах, сопровождавшимися волнующими взглядами, брошенными украдкой друг на друга, вызвали горький осадок в его душе… До сих пор в его ушах звенел голос Адель, поющей романсы, её смех, нежный шёпот и учащённое дыхание, когда они целовались здесь, оставаясь наедине. Как он мог так глупо упустить своё счастье? Он должен выяснить, куда уехали Михаил и Аделина, должен прояснить ситуацию, во что бы то ни стало!

Князь Вяземский вернулся домой в начале одиннадцатого ночи и очень удивился, когда дворецкий доложил ему, что в гостиной его ожидает граф Хантли. Войдя в комнату, он обнаружил в ней Александра, одиноко стоявшего у окна. Услышав шаги, граф обернулся, и смело встретился взглядом с отцом Адель.

— Доброй ночи, Андрей Алексеевич, — тихо сказал Алекс. — Простите за вторжение, но я должен…

— Доброй ночи, Александр! Вы хотите узнать, куда уехала моя дочь? — спросил князь, сразу переходя к делу.

— Да… — ответил молодой человек, радуясь, что можно обойтись без долгих предисловий. — Поймите, я должен поговорить с ней!

— Присядьте, молодой человек, — Андрей Алексеевич указал на кресло у камина. — Признаться, в посольстве не так много стульев, и мои ноги гудят от усталости.

Александр покорно проследовал за князем и опустился в предложенное кресло. Видимо, разговор будет долгим.

— Александр, моя дочь рассказала мне о причине вашей ссоры, — негромко начал Вяземский. — Честно говоря, я расстроился, узнав, что Адель стало известно о наличии у Вас любовницы, да ещё и беременной, но я до сих пор искренне не понимаю, почему Адель решила покинуть Лондон. Моя девочка ещё молода и импульсивна, но даже она не должна была принять так близко к сердцу Вашу актрису. Я подозреваю, что мои дети что-то скрыли от своего старого отца, что-то важное… Может, Вы просветите меня об истинной причине бегства моей дочери?

— Думаю, что я просто обязан был всё рассказать Вам с самого начала, Андрей Алексеевич, — печально отозвался Александр. — Поверьте, я уже тысячу раз проклял себя за малодушие… Вы правы, причина куда глубже, и Адель не открыла Вам всей правды. Что ж, тогда это сделаю я, и можете вызвать меня на поединок, если сочтёте нужным, я не стану возражать.

— Я слушаю Вас! — кивнул князь и внимательно взглянул в синие глаза Александра, как две капли воды похожие на глаза Павла, его отца.

Вяземский глядел на него, а видел Павла. Таким же упрямцем и гордецом и он был когда-то. Вот уже двенадцать лет, как князя мучило чувство вины перед другом. Он постоянно думал, что недостаточно сделал для его спасения: недостаточно упорно обивал пороги тайной канцелярии, императорского кабинета, недостаточно искал семью графа, чтобы взять на себя заботы о его вдове и детях… Князю нравился молодой человек, сидевший напротив него, и он желал бы видеть его своим зятем, как когда-то они и планировали с Павлом… или Пашкой, как он называл друга в юности, когда они оба были ещё бравыми гусарами, лихо закручивающими усы и охмуряющими юных барышень и легкомысленных дам постарше. О, молодость, как ты скоротечна!

Тихим, полным горечи голосом Александр ещё раз поведал князю свою историю, но на сей раз, не скрывая ничего. Молодой человек честно признался в своей ненависти к нему, в том, как его сердце пылало жаждой мести, затмевающей разум. Особенно тяжело ему далось признание в том, что он хотел сделать с Адель… Наблюдая за реакцией её отца, он увидел, как желваки на его скулах нервно заходили, когда с губ Алекса слетело слово «насилие».

— Поверьте, князь, я не смог бы сделать этого! Клянусь Вам! — пылко воскликнул Александр, видя, как мрачнеет лицо его собеседника. — Я думаю, что не смог бы сделать такое ни с одной девушкой, а с Адель — тем более. А особенно после того, как понял, что люблю её!

— Значит, вся причина в том, что в руки Адель попал дневник, который ей подсунула Ваша любовница? — задумчиво подытожил князь, потирая подбородок.