Вопреки (СИ)

Допустить повторение того безумия сейчас? Никогда. В конце концов, теперь я знаю, что Макс жив. Более того, с годами стал наглой скотиной, ворвавшейся в мою привычную жизнь, в который раз перевернув все с ног на голову. Он ничем не лучше своей матери, которая с легкостью ломала судьбы людей. Ирина всегда была очень убедительна, но я так и не смирилась с тем, что услышала. Конечно, где я, девочка из детдома, и где они, с их огромным загородным домом, обширным автопарком и прислугой. Но придумать такое, чтобы отвадить меня? Невыносимая жестокость. Тогда, в Склифе, в ожидании результатов операции я забылась тревожным сном, проснувшись от того, что меня за плечо тронул мужчина в белом халате. На мой вопрос о состоянии Максима, он лишь опустил глаза, и я поняла, что моя жизнь окончательно закончилась. Врач говорил что-то о травмах несовместимых с жизнью, но я была словно в тумане. Я поднялась со своего места и отправилась домой, где все напоминало о человеке, которого у меня отобрали той ночью. Разузнать что-то о похоронах я не смогла, за ворота дома родителей Макса меня не пустили, хотя я и провела там не один час, сбивая кулаки в кровь. Мои попытки не увенчались успехом. Потом ко мне вышла Ирина, облаченная в узкое черное платье, перчатки и очки на пол-лица. Идеальный образ итальянской вдовы. Ледяным тоном эта невозможная женщина приказала мне убираться от порога ее дома, обвинив меня в смерти любимого сына, словно забыв о том, что лично инициировала нашу с Максимом ссору. Ирина не позволила мне попрощаться с единственно важным человеком в моей жизни, солгав о его смерти. То темное время наполнено страданием, попытками понять, как жить дальше. Мне удавалось отгонять от себя мысли о самоубийстве только благодаря знанию, что Макс бы никогда не одобрил такого поступка. Я приняла решение уехать, чтобы спустя десять лет узнать, что все было лишь куском большого снежного кома с названием ложь?

Черт! Я мотнула головой, прогоняя бессвязные обрывки воспоминаний, мыслей, - все, что мне напоминало о Максиме Крылове. Его Вера умерла десять лет назад, и новая я никогда не даст шанса на воскрешение. Моему отражению не победить в этой борьбе.

- Ты - Ангелина Йоффе, безжалостная стерва, ты не имеешь права на слабость в виде чувств к бывшему любовнику, - я резко поднялась, пресекая попытки пожалеть себя. - Взять себя в руки!

Вот только почему следовать привычным приказам в этот раз так сложно?

Часть 6

С нашей встречи прошло уже около месяца, но Макс не беспокоил меня своими визитами, и я решила, что так он исполняет обещание исчезнуть навсегда. Я погрузилась с головой в работу, не щадя ни себя, ни подчиненных. Стала еще жестче, хотя, казалось бы, куда больше. Ночами мне совершенно не удавалось заснуть. В голове крутились предположения, как все это время жил Крылов. Я никак не могла взять в толк, неужели он не хотел найти меня, учитывая, при каких обстоятельствах мы расстались. Поверил в ту ложь, что звучала, положа руку на сердце, далеко не убедительно? Нет, здесь было что-то еще. Строить предположения было выше моих сил, и тренируемая годами сила воли ежесекундно выручала меня, прогоняя сумбур, творившийся в голове. Недавно наша компания выиграла очередной крупный тендер, и я обрадовалась возможности загрузить себя работой еще больше. В один из дней, в мой кабинет заглянул Алексей Николаевич. Он, наконец, расслабился и перестал быть таким рассеянным - Анна на днях подарила ему наследника.

- Ангелина, - подошел он к столу, заваленному рабочими бумагами. Эта так было не похоже на меня, всегда крайне педантично относившейся к свободному пространству, что Полянский даже выгнул брови в удивлении.

- Да, знаю, - выдохнула устало я, - бардак. Считайте это временным творческим беспорядком.

- У вас все хорошо? - участливо спросил мой начальник.

- Да, спасибо. Что-нибудь будете? Кофе, чай?

- Кофе, пожалуйста.

Пока я просила Лизу приготовить кофе, он с интересом осматривал мой кабинет, по сути, впервые проводя здесь достаточно времени. Я вдохнула в пространство немного своей индивидуальности и на стене появились репродукции Климта. Его «Поцелуй» напоминал о том, что больше было мне недоступно, а «Обнаженная истина» всегда привлекала ассоциацией с моим мироощущением. «Если ты не можешь твоими делами и твоим искусством понравиться всем, понравься немногим. Нравиться многим - зло». Цитата Шиллера, изображенная над рыжеволосой девушкой с зеркалом, как нельзя лучше воплощала мое кредо.

- Интересно, - кивнул он на картины. - Моя мать владеет картинной галереей, она бы одобрила ваш выбор.

Сомневаюсь, ухмыльнулась мыслям я. Ирина и одобрение по отношению ко мне? Несовместимые вещи. Тем временем, в кабинет тихо скользнула Лиза, расставив на небольшом столике напитки, и мы с Полянским сели друг напротив друга в массивные кожаные кресла,  еще одно мое приобретение.

- Как себя чувствуют Анна и малыш?

- Все прекрасно, - расцвел Алексей Николаевич, - вчера я забрал их домой.