Вопреки

«Сколько лет я шел к тебе? Бесконечных дней, часов, мгновений, в которые еще не знал о твоем существовании? Но все равно ждал, не признаваясь самому себе, как хочется вот так уронить голову туда, где твое сердце своим стуком рассказывает мне о любви. Как мечтал наполнить руки твоими совершенными формами и рассмотреть каждую черточку на коже, каждую родинку. И может ли быть что-то прекрасней твоего сна на моем плече? Щекотания твоих волос? Ровного дыхания, проникающего в меня и наполняющего жизнью и светом?»

Он легонько тронул расслабленную ладошку, погладил ниточки вен на запястье. В нескольких местах на нежной коже проступили следы от его пальцев. Повиниться бы, хотя бы самому себе за то, что его сила оказалась для нее слишком явной, но он не чувствовал сожаления. Знал, что не причинил большей боли, чем та, что была неизбежной. Но даже в разбрызганных по простыне красных лепестках видел правоту и величайший дар, связавший их навечно кровным заветом. Эта ночь была первой не только для Кати – он тоже впервые в жизни оказался так близко к истине. И ничего не стоил весь прошлый опыт, не имел никакого смысла, потому что прежде ему приходилось лишь брать, насыщаясь жалкими крохами удовольствия, брошенными по чьей-то прихоти. Без любви, без стремления вот так целиком отдаться другому человеку, подарить ему всего себя. Эта девочка, спокойно спящая сейчас в его руках, оказалась такой щедрой. Ее робость – желанней самых умелых ласк. Он видел любовь в каждом неумелом касании, вкушал незаслуженный подарок, пришедший в его жизнь. И понимал, как мало знает о том, что их одна на двоих тайна только так и может быть сладкой.

Сколько времени оставались сухими его глаза? Долгих бесконечных лет, когда он внушал самому себе правила жизни о том, что мужчины не плачут? Так стремился к мужеству, но именно оно и не давало сейчас права удержать слезы. И они вытекали не из глаз – пронзали насквозь душу, вымывая из сердца горечь и колкие следы ошибок.

Катя вздохнула и, подобрав под себя колени, свернулась в клубок. Он рассмеялся, беззвучно, чтобы не потревожить ее сон: точно котенок. Руки снова дрогнули от желания приласкать. Где-то в прошлой жизни он так и не успел насладиться такими вкусными бугорками позвонков, протянувшимися по спине изящной линией. Накрыл губами шею, втягивая в себя тончайший бархат кожи. На нем впору рисовать вдохновленным красотой языком. Писать стихи о счастье, лунным светом спустившимся в их дом. Ему было о чем написать… Вычертить каждую букву, посвящая любимой лишь ее достойные слова. Создать сотканный из страсти и нежности шедевр, посвящая его своей спящей принцессе.

Ее губы дрогнули в неслышном стоне, когда мужчина достиг поясницы, выводя узор на крохотных ямочках. Руки уловили сковавшее низ живота напряжение. Катя все еще спала, но уже ждала его движений, жаждала их пересохшими, так изумительно припухшими губами. Улыбнулась, не открывая глаз, встречаясь с прикосновением его рта.

– Расскажи мне, что тебе снится… такое сладкое… Я тоже хочу попробовать…

– Шоколад… горячий… Он касается моего языка, и этот вкус сводит с ума… Хочу еще…

Выдохнула сдавленным стоном, раскрывая глаза. Втянула его будто в омут, опьяняя и вновь лишая едва обретенного самообладания.

– Не отпускай меня…

Подалась навстречу его касаниям, встречая их с неожиданной жадностью. Всхлипнула, ощущая, что остановилась на краю. Еще мгновенье – и она разлетится на части. Как тогда, на обрыве. Только теперь впереди не бездна – высота. Бесконечность… с НИМ.

– Лети… девочка моя.

– Хочу с тобой, – прошелестела, обхватывая его руками.

Не отрываясь от нее, выдохнул:

– Малышка, нет. Тебе снова будет больно…

Катя помотала головой, пробегая тонкими пальцами по натянувшимся как струна мышцам на спине.

– Хочу с тобой.

Прижалась еще плотнее, сплетая ноги на его пояснице. Обвела языком воспаленные губы.

– С тобой… – слишком умело, словно делала это не в первый раз, а повторяла безошибочное, годами выверенное действие.

– С тобой… – двинулась, подчиняясь его проникновению. Мужчина задохнулся от боли, судорогой прошедшей по ее телу.

– Котенок… сладенькая моя… – Утонул в ней. Теряя грань между их телами, утратил всякую связь с реальностью, даже сознанием соединяясь с любимой женщиной.

* * *

Она прижалась щекой к плечу, поглаживая пальчиком его все еще тяжело вздымающуюся грудь.

– Ты так и не спал?

Кирилл улыбнулся в ответ.

– Спал… И видел потрясающий сон…

– Да? – Катя откинулась на спину, бросая на него лукавый взгляд. – И что же тебе снилось?

– Спящая красавица.

Палец переместился на его рот.

– Вы перепутали сюжет, Кирилл Александрович. В той сказке все было совсем по-другому…

– Ничего я не перепутал: красавица проснулась после поцелуя. Это ты забыла… Наверняка отвлекалась во время лекций? Признавайся, чем занималась…

– Думала… о профессоре. О том, какими сладкими будут его губы. И о том, что мы поместимся даже на узкой кровати…

Он перехватил шутливый шепот.

– Точно: кровать. Надо купить что-то другое… Пошире.

– Тебе тесно?