Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств

Советский коммунизм, возникший как двойное отрицание-преодоление – самодержавия и капитализма – просуществовал 70 лет (что само по себе очень немало по масштабам и скоростям XX в.), а его гибель не была естественной смертью от системной старости. Структурный кризис 1970-х – начала 1980-х годов горбачёвская «команда», за которой скрывались советские и западные кукловоды, превратили в системный. При этом даже в 1988 – начале 1989 г. точка возврата формально (по крайней мере, с экономической точки зрения) не была пройдена. Приглашённый горбачёвской шайкой именно в это время нобелевский лауреат по экономике Василий Леонтьев не оправдал надежд «приглашающей стороны»: он заявил, что у экономики СССР есть ряд серьёзных структурных проблем, но нет ни одной системной, требующей изменения самой системы в целом. А ведь именно системная трансформация была целью кластера интересов, представленного частью номенклатуры, госбезопасности, теневиков. Мало кто из них стремился разрушить СССР (разве что прямая западная агентура глубокого, со времён Коминтерна, залегания и их «питомцы», вышедшие на сцену в 1950–1960-е годы); речь шла о смене строя с обязательным оттеснением КПСС от власти, однако это было невозможно без помощи со стороны определённых кругов Запада, которые играли свою игру – ставили на разрушение не только строя, но и советской державы как формы исторической России.

В 1989 г. западные подельники перехватили процесс управляемого хаоса у советских контрагентов, слепили новую (ельцинскую) команду (взамен горбачёвской), целью которой было разрушение СССР – недаром Мадлен Олбрайт главное достижение Буша-старшего обозначила как управление разрушением Советского Союза. Добавлю: разрушением-ограблением России занялась уже другая бригада, выступившая контрагентом новой – клинтоновской – команды, победившей в 1992 г. на выборах в США. Надо также отметить, что сам структурный кризис и военно-техническое ослабление СССР как необходимые условия победы Запада были следствием целого ряда внешне непродуманных и случайных (но на самом деле являющихся продуманными, «проектными случайностями») решений советского руководства в области военно-технического и технико-экономического развития СССР между 1965 и 1975 гг. Эти решения по сути спасли Запад и прежде всего США тогда, когда СССР мог если не раз и навсегда, то надолго уйти в отрыв и обеспечить себе военно-техническое господство на планете на много десятилетий.

– Вы подчеркиваете, что корпоративные интересы властной верхушки в СССР начали складываться еще в начале 60-х годов. В частности, вопрос сверхвыгодной торговли советской нефтью за валюту…

– Торговля нефтью стала лишь точкой роста, с которой стартовало формирование определённого кластера интересов, определённой группы советской номенклатуры, превратившейся, по крайней мере функционально, в советский сегмент (прото)глобальной корпоратократии. Но было и другое: вывоз и размещение на Западе советской верхушкой активов, которые невозможно было хранить в СССР, – драгметаллы, предметы искусства, рублёвая масса, валюта и т. п. Ясно, что ценой были некие компромиссы, и эта линия взаимодействия (в том числе и через сеть совзагранбанков) определённых сегментов советской и западной верхушек была по-своему не менее важна, чем сырьевая.

– А корпоратократия – это что за «птица»?

– Корпоратократия – это молодая и хищная фракция мирового капиталистического класса, которая стала быстро формироваться после окончания Второй мировой войны. Речь идёт о той части буржуазии, бюрократии и спецслужб, которые тесно связаны с транснациональными корпорациями и интересы этих последних выражают в большей степени, чем интересы государства. Государственно-монополистическая буржуазия, завязанная на государство, а, следовательно, в определённой степени ограниченная – при всём мировом характере капитализма – государственными рамками, была готова к относительно длительному сосуществованию с социалистическим миром, стремясь в конечном счёте к его уничтожению. В отличие от этого корпоратократия исходно возникла как агент глобального, а не просто международного масштаба, эдакие глобалисты до глобализации. В планах их «прекрасного нового мира» места системному антикапитализму, СССР, мировой системе социализма не было. Корпоратократия была заточена на глобальную экспансию, причём не столько по линии государственной (государству отводилась, прежде всего, роль военного кулака), сколько надгосударственной, транснациональной – корпорационной, рассекавшей на сегменты целые страны, классы, слои.