Читаем Вопросы Милинды полностью

Но в целом и в наиболее яркой по языку и стилю кн. III художественность является лишь средством — правда, мастерски примененным — отделки и расцвечивания текста, композиция и частные особенности структуры которого определяются не художественным назначением, а объяснением, популяризацией, пропагандой буддийского учения в его философской ипостаси (кн. II) и в виде более популярных форм (кн. III). Художественно отделанные пассажи занимают в обсуждении вопросов в кн. III вполне определенное место, а именно после содержательной аргументации.

О возможном происхождении и функции матрик

Существование института диспута проявляет большую степень замкнутости и взаимной непроницаемости религиозно-философских систем. Эта замкнутость явствует и из употребляемой ими терминологии. Как правило, большинство терминологически используемых слов означает в разных системах разные понятия, и наоборот: близкие или тождественные понятия чаще всего выражаются в различных системах неодинаково.

Так, термины самадхи, дхьяна, дхарана, общие для буддизма и йоги Патанджали, означают в них трудно сопоставимые одно с другим понятия. Ничего общего не имеют терминологические значения слова «дхарма» в буддизме и джайнизме; синонимические пары сампраджнята — савикальпа и асампраджнята — нирвикальпа в текстах одной системы не встречаются. Правдоподобно думать, что и создавались понятия учениями в значительной мере независимо.

Терминологически специализировавшиеся значения слов в разных системах могут быть связаны одно с другим не непосредственно, а возведением каждого из них к общеязыковому значению по этимологии и осмыслением метафоризации (это наиболее характерно для начального этапа индийской философии, в дальнейшем практика диспутов, по-видимому, несколько ослабила взаимную непрозрачность учений). Самое существенное общее достояние терминологии разных систем — термины логики и диспута, обслуживающие ту сферу, в которой они и сталкивались.

Отгороженность членов одной религиозно-философской общины от прочих проявляется и в правилах монашеского поведения, и в таком характерном утверждении Нагасены (кн. III, вопрос 78), что общающийся с учителем другого толка не в силах постичь учения.

Профессиональная, т. е. монашеская, принадлежность к общине влекла за собою регулирование жизни во всех аспектах, а без такого регулирования, оказывается, достичь последней цели (архатства) не то вовсе невозможно, как считали тхеравадины, не то такое достижение ведет к скорой смерти (кн. III, вопрос 62). Последователи учения получают названия, аналогичные патронимам: буддисты именуются «сынами шакьев», нигантхи — «сынами нигантха».

Будда переосмысляет этноним «арья» как самоназвание основанной им общности; социальный термин «брахман» также переосмысляется как (редко употребляемый) синоним слова «архат» (ср. последнюю главу Дхаммапады). Вступление в общину означает разрыв всех мирских связей, в том числе родственных. Ставший монахом внук купца называет его не «дедушка», а «домохозяин», тот обращается к нему, именуя его «почтенный» (по данным джатак).

Правдоподобно считать, что религиозно-философская общность, какие возникали в Индии в середине I тысячелетия до н. э., строилась по живому еще в общественном сознании образцу догосударетвенной кровнородственной общности и была наряду с последней, давшей много позже институт касты, и соседской общиной, основанной на джаджмани, одной из трех форм догосударственного объединения людей. То есть особенность индийской духовной культуры заключается по сравнению с Грецией в появлении еще на достаточно архаичной стадии социального развития профессионализма духовной деятельности, но в отличие от института жречества (как в странах Ближнего Востока) эта деятельность привела к возникновению философии.

Развитое понятийное мышление не становится всеобщим достоянием, овладение им зависит от специфических социальных условий (в отличие от Греции, где любой свободный человек мог беспрепятственно, без каких-либо посвящений или принятия обетов, получить доступ к философии, но где зато философия значительно позже стала видом профессиональной деятельности), а потому и форма его словесного выражения, воспроизведение его результатов оказываются совсем несхожими с выработанными в Греции.

В диспуте положение, тезис, доктринальное утверждение оспариваются; в учительной беседе оно разъясняется; но в какой форме оно пребывает, хранится? Для хранения содержания и существует «перечень», матрика. Распознать в нем свернутую классификацию понятий нелегко. Гегель, коснувшись в ведении к своим лекциям по истории философии перечней понятий, характерных для индийских систем, неодобрительно отозвался о них как о лишенных внутренней связи, формальных агрегатах, в которых отсутствует философская мысль.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги