Вор

И лесоруб с женой пошли к соседям. Соседи эти были хорошие люди. Они дали лесорубу с женой все, о чем те просили, и не стали задавать вопросов, потому что им было ясно, что их соседи лишились рассудка.

На следующий день в лесу Земля спросила:

– Принесли вы колыбель?

И лесоруб с женой ответили:

– Да.

– А одеяла? А всё, что нужно для младенца? – И когда они сказали «да», Земля показала им младенца, которого держала на руках. Лесоруб с женой подошли ближе, и жена спросила:

– У тебя есть для него имя?

У Земли не было для него имени. Боги знают сами себя и не испытывают нужды в именах. Только люди дают имена всему, даже богам.

– Тогда мы назовем его Эвгенидес, – сказала жена лесоруба. – Это значит «благородный».

Она взяли Эвгенидеса в дом, и он стал им родным сыном. Иногда Земля приходила в облике старухи и приносила ему подарки. Пока он был маленький, то и подарки были маленькие: волчок, который переливался разными цветами, мыльные пузыри, подолгу висевшие над колыбелькой, одеяло из мягчайшего кротового меха, чтобы согревать зимой. Когда малышу исполнилось пять лет, она подарила ему способность понимать языки всех животных вокруг. Когда ему исполнилось десять, она наделила его даром призыва, чтобы он мог беседовать с младшими богами ручьев и озер.

Когда Эвгенидесу исполнилось пятнадцать, Земля хотела подарить ему бессмертие, но ее остановило Небо.

– Куда ты идешь? – спросило оно.

– Повидать моего сына, – ответила Земля.

– Какие у тебя могут быть сыновья, кроме моих? – сказало Небо.

– У меня есть мой сын и лесоруба, – сказала Земля, и Небо рассердилось. Оно пошло к дому Эвгенидеса и обрушило на него громовые стрелы, и рассыпался дом, и Эвгенидес с родителями в страхе убежали в лес. Небо искало их, но лес принадлежал Земле и во имя Земли не выдал их.

Небо рассердилось еще сильней и закричало на Землю:

– Не будет у тебя сыновей, кроме моих! Не будет у тебя народа, кроме моего! – И обрушил свои громовые стрелы на деревни, где люди благодарили Землю за ее дары, но пощадил деревни, где люди благодарили Небо за то, что оно их создало.

И Земля тоже рассердилась, и сказала, что не будет носить на себе его народы, и задрожала от гнева, и разрушила деревни, которые пощадил Небесный бог. И по всему свету деревни народов Земли и деревни народов Неба лежали в руинах, урожай в полях сгорел, животные разбежались, а люди в страхе молили о пощаде, но Земля и Небо, ослепнув от гнева, не слышали их.

Все народы на свете могли тогда погибнуть, но их крики услышала Гефестия. Она была старшей из детей Земли и Неба и почти равнялась им по силе. Она пошла к каждому, заговорила с ними и сказала:

– Почему Земля не может иметь детей, каких хочет? Посмотри, сколько детей у тебя.

И Небо вспомнило своих детей, которыми были ручьи и реки, и увидело, что они задыхаются в огне, зажженном его громовыми стрелами.

Гефестия пошла к Земле и сказала:

– Почему ты не хочешь носить на себе народы Неба? Посмотри, сколько у тебя своих народов.

И Земля посмотрела и увидела, что ее народы дрожат от страха, нет у них ни крова, ни пищи, дома их разрушены, пожитки сгорели. Люди Неба тоже дрожали от страха и молили ее смирить свой гнев и простить, ежели обидели ее. И Земля смирила свой гнев, и Небо тоже смирило свой гнев.

И спросила Гефестия:

– Почему они должны страдать, когда вы гневаетесь друг на друга? Отец, отдай мне свои громовые стрелы. А ты, мать, отдай мне силу колыхать земную твердь. И пусть люди больше не страдают от вашего гнева.

Земля отдала силу колыхать земную твердь, а Небо пообещало отдать свои громовые стрелы. Пообещало оно также не причинять зла Эвгенидесу, но взяло с Земли слово не делать ему больше драгоценных подарков и не наделять бессмертием никого, кроме его, Неба, детей. Земля пообещала, и между нею и Небом воцарился мир.

Люди Земли и люди Неба снова построили себе дома, собрали разбежавшихся животных и засеяли поля, но с тех пор в каждой деревне стали возводить два алтаря: один – чтобы благодарить Небо за то, что создало их, другой – чтобы благодарить Землю за ее дары. И стали все народы почитать обоих богов. А во времена великой нужды они молились не только Земле и Небу, но и Гефестии, прося, чтобы вступилась она за них перед своими родителями.

* * *

– Когда ты рассказываешь, то говоришь совсем не так, как обычно, – заметил Софос.

– Потому что мать рассказывала мне именно так, – ядовито ответил я.

– Мне понравилось.

– На сегодня хватит, – сказал волшебник. – Эвгенидес и Небесный бог подождут до завтра. – А мне добавил: – Похоже, твоя мать услышала легенду и пересказала ее на свой лад.

– Ну конечно, – осклабился Амбиадес. – Она же была воровкой.

Той ночью я впервые после тюрьмы спал некрепко. Проснулся, когда над горами взошел месяц. Перекатился на спину посмотреть на звезды и увидел Амбиадеса. Тот сидел на своем одеяле.

– Чего не спишь? – спросил я.

– Тебя караулю.

Я посмотрел на остальных троих. Все спали.

– Дежурите по очереди?

Амбиадес кивнул.

– И давно вы так?

– С последней таверны.

– Правда? А я от усталости и не замечал. – Я с сожалением покачал головой и снова уснул.