Вор

Глава шестая

Утром мы прикончили последнюю еду и допили остатки воды, которую остальные тащили через горы в кожаных мешках. Хлеб зачерствел как камень, и не один я остался голодным после такого завтрака. Волшебник заметил, с каким отвращением я взираю на горбушку, и рассмеялся. Настроение у него было хорошее, и, похоже, он, недавно поставив меня на место, теперь стремился смягчить наши разногласия.

– Понимаю, – сказал он. – Не трать время на жалобы. К обеду достану свежего хлеба.

– А скоро будет обед?

Он смерил взглядом уходящую вдаль тропу. Она круто спускалась в раскинувшуюся внизу долину. Пейзаж был уже не такой просторный, какой распахивался с вершины горы. Река скрылась из виду, море тоже.

– Видишь вон тот просвет среди олив? – спросил волшебник. Я вгляделся и различил крыши нескольких домиков. До них было всего мили три-четыре. – Вот там мы и раздобудем обед.

– Тогда угощу птичек остатками своего завтрака. – Я раскрошил хлеб по камням вокруг костра. Так поступили все, кроме Поля. Солдату, наверное, доводилось питаться и похуже.

Вскоре мы опять вышли на открытое место. Неглубокая канавка, прорезанная ручьем, заканчивалась на краю обрыва, отвесно уходившего вниз. Футах в шестидесяти под нашими ногами шелестели оливы. А между обрывом и деревьями, словно пена, выброшенная волнами на берег, лежали битые камни всевозможных размеров. Обрыв, деревья, нагромождение камней – все это тянулось вправо и влево, насколько хватало глаз. А впереди на много миль плескались серебристые волны. Местами они подымались, но большей частью уходили вниз к скрытой под кронами реке. Переливчатую гладь кое-где нарушали островки блестящей зелени – сухие дубы, одинокими громоотводами высились кипарисы, похожие на мечи рукояткой вниз. И только крыши уютного городка, на который указывал волшебник, напоминали о том, что среди этого древесного моря живут люди.

– Словно море. – Софос будто прочитал мои мысли.

– Это и есть море, – тихо ответил волшебник. – Его называют Оливковым морем. Его посадили в честь одного из древних богов. Так давно, что никто уже не помнит какого. Деревья тянутся от побережья до самого края пустоши.

Амбиадеса интересовали более практические вопросы:

– Как мы спустимся?

Я поискал глазами козью тропу – она должна быть где-то здесь. А найдя, присвистнул.

– Хорошо, что мы ночью отдохнули, – сказал я. – Мы ведь все хорошо выспались?

Никто не заикнулся о трехчасовых вахтах.

– Колебаниями делу не поможешь, – подытожил я.

Тропинка начиналась с расселины, оставшейся там, где крупный камень откололся от утеса и рухнул наземь далеко внизу. Футах в восьми ниже края обрыва тянулся карниз. Я присел и спрыгнул, волшебник даже не успел меня остановить. Вслед за мной прыгнул Поль. Он приземлился так близко, что мы оба чуть не свалились. Я его удержал и окликнул Софоса:

– Ты следующий. Ложись на живот и спусти ноги через край.

Мы с Полем схватили его за щиколотки и осторожно поставили. На карнизе стало очень тесно. Я приступил к следующему этапу спуска, оставив Поля помогать Амбиадесу и волшебнику.

Здесь не было осыпающихся под ногами камней, иначе я не пошел бы первым. Но меня всерьез беспокоило, как бы кто-нибудь из идущих сзади не свалился мне на голову. Поэтому я старался шагать побыстрее, насколько возможно.

Тропинка серпантином вилась по обрыву, поворачивая примерно через каждые десять футов и при каждом повороте спускаясь футов на пять. Шириной она была всего дюймов пятнадцать, где-то и поуже, и больше походила на борозду, процарапанную на склоне. Пару раз спуск был таким крутым, что я садился и съезжал, цепляясь за траву. То и дело я ворчал себе под нос, подражая голосу волшебника:

– «Этой тропой редко пользуются, – сказал он. – Есть дороги получше». Что верно, то верно. – Нога соскользнула, и я громко выругался. Легко восстановил равновесие, но стукнулся рукой о выступающий камень и выругался снова.

Сунув в рот ушибленный палец, я стремглав промчался по нижнему участку тропы и стал пробираться сквозь каменистую россыпь у подножия. Валуны были огромные, выше моей головы, и покоились на грудах камней помельче, захваченных при долгом падении с обрыва. Выбравшись на открытое пространство, я стал ждать остальных. Они запаздывали.

Все четверо ползли по обрыву, цепляясь обеими руками. Заплечные мешки, даже пустые, грозили нарушить равновесие. Не страдал от этого только Поль. Они с волшебником то и дело останавливались и смотрели на меня через плечо. Я тоже бросил взгляд через плечо и хотел было пойти посидеть в тени оливковых деревьев, но волшебник с утра был со мной вежливее обычного, и я решил сохранить ему хорошее настроение. Поэтому остался ждать на ярком солнце, где он меня хорошо видел. День был жаркий, по щекам заструился пот.