Вор

– Ей пришла бы та же самая шкатулка с тем же даром. Они закрепляются за человеком, а не за именем. Будь по-другому, люди нанимали бы бесценных, чтобы те давали имена, открывали шкатулки, забирали дары, потом отнимали бы имена. И так – по кругу.

– Отец собрал бы целую сокровищницу даров.

– И неизвестно, к каким последствиям это могло привести. Но Двуликая всё продумала. В общем, Камень Жизни познаватели потеряли. И неизвестно, вернётся ли он когда-нибудь снова.

Севир кивнул. Он посидел немного и, пугливо глянув на Ренфела, достал шкатулку.

– Получается, что мне досталась шкатулка человека, которого забыли незадолго до моих именин? Разве бывают такие совпадения?

– Я не думаю, что это совпадение, – сказал Ренфел, но развивать мысль не стал.

Юный принц пока не был готов узнать всё. Как объяснить ему сейчас, что познаватели не только изучали шкатулки и дары, но ещё и отслеживали их влияние на все события в мире, даже на самые незначительные? Как научить его видеть небо, разрушенное поломанными судьбами людей?

А когда он увидит тьму в глазах варваров и свет бесценных, что станет с сознанием мальчика, выдержит ли оно? Торопиться не стоило. Ренфел точно знал: пройдёт время, и Севир станет лучшим среди познавателей. Раз мальчик смог обуздать силу шкатулки и остаться в своём уме, то вдруг он сможет и управлять Оракулом?

Если они до него доберутся, конечно.

– Вы знаете, шкатулка не только показывает будущее, – вдруг сказал Севир, повертев куб в руках.

– А что ещё?

– Это сложно объяснить. Я ведь сначала представлял… ну, всякое представлял. Придумывал истории. И со временем я понял, что многие из них могли случиться, но не случились. Поначалу было сложно: я путал своё воображение и видения из шкатулки. Я как будто вижу множество отражений одного и того же и выбираю то, что нравится больше. Это и есть ваши эти вероятности? Но иногда, очень редко, вижу, как бы сказать… вглубь. И там – совершенно другие события, которых вообще не могло быть, но они одновременно могли произойти… где-то ещё. Понимаете?

– Не совсем, – честно признался Ренфел.

– Я… как-то раз я представил, что… делаю брату больно.

По тому, как Севир отвёл взгляд, Ренфел догадался, что мальчик представлял кое-что похуже, но не стал его перебивать.

– И я осознавал, что этого не было, да и не могло произойти, но чувствовал, будто где-то это произошло. Словно я подсмотрел. А когда я сделал так в последний раз…

Повисла тишина.

– Вы представили, как убиваете отца?

Севир вспыхнул и схватился за голову. Он заплакал, уже не в силах сдержать эмоций.

– Я злился на него! За то, что он бил меня, за то, как обращался с матерью! Но я не хотел взаправду его убивать. Я потерял контроль, всё смешалось: вероятности и фантазии стали одним целым, а когда я очнулся, то стоял у его покоев. Я зашёл внутрь. И он был мёртв! Ему перерезали горло… Я перерезал ему горло! Представлял это или видел это, не знаю! Я…

– Вы были в крови?

– Что?

Ренфел мягко взял принца за плечи.

– На вас была кровь? Можете вспомнить?

Севир поднял голову. Взгляд его стал потерянным. Он шмыгнул носом и выдавил:

– Нет… кажется, нет. Нет, не было.

– А у тела крови было много?

Севир отклонился, и Ренфелу пришлось убрать руки. Кажется, принц начал понимать.

– Нет. Совсем немного. То есть… я не подумал об этом.

– Когда человеку перерезают горло, то кровь брызжет во все стороны. Довольно сложно остаться с чистыми руками. Даже если получится, то крови будет много. Очень много. Вы очнулись не в покоях, а перед ними? Так?

– Да, так, – Севир шевелил губами, будто проговаривая что-то. – И… о, как это глупо. Я не смог подойти. Я даже раны не видел! Какой же болван! Так испугался, что даже не посмотрел! Это что же получается: это был не я? Я не убивал его? Но тогда кто же?

– Опишите мне тело. Всё, что вспомните.

Севир начал сбивчиво объяснять, но уже после описания лица и позы погибшего Ренфел пришёл к выводу, что Стефана отравили. Существовало великое множество ядов, от которых разрывалось сердце.

Вьюга шевельнула ушами и встревоженно заскулила.

– Что такое, девочка? – Ренфел тут же взялся за оружие. – Погоня? Нас нашли?

Вьюга привстала и положила голову хозяину на колени. Она смотрела ему в глаза, пристально, будто пытаясь сказать что-то. Напомнить.

«Вспомни».

Ренфел провёл пальцами по губам, и на мгновение в сознании шевельнулось слабое воспоминание. Холодное, пугающее прикосновение и властный голос. Стоило сосредоточиться на нём, как голова разразилась такой болью, что Ренфел с трудом сдержал стон.

Севир даже не заметил этой короткой сцены: мальчик напрягся и вслушался в тишину.

– Всё в порядке, – поспешил успокоить его Ренфел, переведя дух. – Вьюга просто тревожится. Как бы то ни было, я очень сомневаюсь, что вы причастны к смерти своего отца. Учитывая, на кого свалили вину, я подозреваю, что это дело рук отрицателей. Но не могу ничего утверждать.

– И всё-таки, мне кажется, это моя вина. Если бы я не пожелал ему смерти, я смог бы увидеть будущее… предотвратить…

– Я понимаю, что? вы чувствуете.

– Откуда вам знать? – огрызнулся Севир, сморгнув слёзы.