Вор

– И теперь каждое сказанное тобой слово и каждое слово, сказанное тебе, будет взвешено Двуликой, – продолжила Софур. – Чего ты испугалась? Вся побледнела. Время ещё есть, хранителям нужно подготовить зал суда: там за столько лет всё заросло паутиной. Говорят, что приговор вынесут не только бесценному, но и всякому, кто солжёт за эти дни и на суде. Могут наказать, а могут и наградить. Поэтому ты сидишь здесь, чтобы с тобой разговаривало как можно меньше людей.

– И родителей не пускают тоже поэтому?

– Соображаешь, – похвалила Софур.

– Но почему мне не говорят, что будет на суде? И зачем кому-то вообще сидеть со мной и сторожить?

Звякнули спицы. Софур выругалась под нос и принялась распутывать часть вязания. Потом послушница нехотя сказала:

– Чтобы не сбежала и не сделала чего похуже.

– Но зачем? Богиня защитит меня, ведь я же невиновна! – воскликнула Лика. Она вскочила и стала расхаживать по комнатке туда-сюда.

«Всё это какой-то абсурд!»

Софур задумчиво выдохнула, пробормотав что-то вроде «пуф-пуф-пуф», и отложила спицы.

– Подумай: зачем бесценным особенный суд?

– Я не знаю! Бесценные просто открывают шкатулки! В остальном наши поступки такие же, как у любых других наречённых! – пылко ответила Лика.

«Скажи уже прямо, зачем эти загадки?!»

– А если подумать? Что ещё делают бесценные?

– Не знаю! – поторопившись, сказала Лика, но тут же добавила: – Ещё у бесценных есть право давать имена.

– Молодец. А теперь посмотри на это с другой стороны: хранители веры тоже дают имена, а богиня дарит шкатулки и дары в них. До этого она их туда кладёт, а шкатулку закрывает. Понимаешь, к чему я веду?

Лика долго смотрела на Софур. Наблюдала, как по её рыжим волосам пляшет свет. Когда Лика всё же села на кровать, сердце бешено колотилось.

– Хотите сказать, что бесценные обладают теми же способностями, что и Двуликая? Но это же какая-то ерунда! Имя может дать отец, а в некоторых странах и мать. А шкатулку может открыть каждый, надо только постараться.

– Хочу сказать, что бесценному не нужно становиться родителем или много лет служить для сана хранителя веры. Ему не нужно тратить годы на открывание шкатулок. Все эти привилегии есть у бесценного от рождения. Вспомни. Ты же открыла шкатулку отца до того, как тебе дали имя.

Лика рассеянно кивнула, не поняв, впрочем, к чему клонит послушница.

– Поэтому, когда бесценных обвиняют в чём-то, они могут попросить защиты Двуликой. Слово богини выше законов людей. Надо быть смелым, чтобы отдать судьбу в её руки.

– Да скажите уже прямо, что будет на суде?!

– Маленькая моя, бедная бесценная, – протянула Софур и сжала горячими пальцами ладошку Лики. – Тебя будет судить Двуликая по Слову своему.

Лика рассеянно тронула корешок книги. Она начинала понимать.

– Вы не знаете, что произойдёт, так ведь?

– Тебя будут обвинять в краже, а ты будешь говорить, что не совершала её. А Двуликая вынесет приговор, – ровным голосом сказала Софур, отпустив руку Лики.

– Что-то не складывается всё равно, – покачала головой та. – Чего мне бояться, если я ничего не воровала?

Софур вздохнула и вернулась к вязанию.

Больше Лика не добилась от послушницы ни единого слова.

Микаэла спотыкалась на каждом шагу, дрожа от страха. Лестница в подземелье казалась бесконечной. Немного позади слышались шаги двух стражников. Когда Микаэла оказалась перед массивной железной дверью, то спряталась в тёмном уголке.

Стражники прошли мимо, один из них дал Микаэле знак приготовиться. Они постучали.

– Кто там ещё?

Старик-смотритель неохотно выслушал незваных гостей. Те принесли скверные новости: кто-то напал на конвой и перебил заключённых, а одному даже удалось сбежать. Нужно было опознать трупы, а эти гнусные рожи знал разве что смотритель, который видел узников последним. Да и списки были у него. Ехать предстояло немедленно.

– Сколько займёт дорога? И кто меня заменит? – ворчал смотритель, понимая, что отказаться не получится.

– Да вот он и заменит, – показал один из стражников на другого. – Можете ключ оставить ему. За сутки управимся.

Микаэла сидела тихо, как мышка, и старалась даже не дышать. Ей нужно помочь бесценной! Надо быть смелой! Нельзя, чтобы равный суд состоялся.

Когда смотритель ушёл, оставшийся стражник отдал послушнице ключ. Микаэла, содрогнувшись от страха, вошла и тут же увидела нужную ей клетку, освещённую факелом.

Послушница подбежала к решётке и быстро залепетала:

– Вам нужно пройти со мной! – Ключ был скользким и ржавым и проворачивался с большим трудом. – Бесценной нужна помощь! Эй, вы там?

Микаэла открыла решётку, заглянула и сделала несколько неуверенных шагов.

В этот момент кто-то толкнул её в спину. Микаэла споткнулась и кубарем полетела внутрь, а решётка за спиной захлопнулась.

Почти сразу же погас факел.

Микаэла со стоном встала на колени, подняла взгляд и разглядела во мраке стальной блеск глаз. Заключённый смотрел на неё немигающим, неживым взглядом.

– Я зажгу факел, когда закончишь. Ты понял, Гард? – раздался за её спиной голос стражника.