Вор

Постепенно стемнело, будто судно заплыло в грот. Столкновения становились всё реже, пока не пропали совсем, и суматоха на палубе прекратилась. Корабль, будто на поводке, плыл по воле течения, пока, наконец, не преодолел жуткую преграду, открыв взору сердце острова.

Туман внезапно рассеялся, и показался довольно крупный город-на-воде. Его окружала сплошная стена из шипов, выше которой Искатель не видел ни в одной ветви. За внушительной пристанью начинались островки, соединённые мостами. Люди построили здесь дома вокруг широкой площади, в центре которой возвышался столб, окружённый странными постаментами.

– Вылезай, хранитель!

Искатель вздрогнул от окрика, послушно собрал скромные пожитки и поднялся наверх.

Рабы стояли в несколько шеренг, связанные единой цепью, которая крепилась к их ошейникам. Среди пленников были как мужчины, так и женщины и дети – ребята старше четырнадцати лет. Помощники капитана погнали их по трапу на берег, где уже ждала толпа покупателей, которые оценивающе смотрели на новый товар.

– Идём, Искатель, – капитан хлопнул того по плечу. – Не будем откладывать. Я хочу всё узнать до начала торгов.

Пусть руки и не связывали, а на плечи не давил ошейник, но Искатель чувствовал себя пленником.

Искателя повели на площадь. То, что он издалека принял за постаменты, оказалось дыбами. И отнюдь не пустыми. Некоторые тела чайки успели ободрать до костей. Другие только недавно окрасились кровью. Где-то слышались стоны умирающих. Холод сковал хранителю сердце.

– Наши провидцы, – покачав головой, сказал Сарос. – Половину успели казнить, пока не поняли, что проблема не в них. Так-то.

Искатель поёжился. Если так наказывали провидцев, тогда что делали с рабами?

Когда подошли к центральному монументу, удалось наконец рассмотреть его в подробностях. Он был соткан из тонких железных шипов наподобие тех, что укрывали остров снаружи. Эти иглы тоже защищали кое-что ценное. Искатель остановился, не поверив глазам.

Наверху находилась… шкатулка. Она была размером с сундук, украшена железным золотом и янтарём. Из-под откинутой крышки тянулись те самые шипы – будто гигантское дерево росло из недр шкатулки. Искатель проследил взглядом до самого низа и наконец догадался.

Невольничий остров был даром Двуликой.

– Что ж, Искатель, позволь представить тебе моего бесценного друга, – сказал Сарос.

Искатель повернулся и увидел человека в дорогих, но поношенных одеждах, нестарого, но рано поседевшего и с потухшим взглядом. Бесценный перекатывал между пальцев маленькую монетку.

– Познакомься с Дауром.

Остров невольников на первый взгляд казался плавучей тюрьмой. За высокими шипастыми стенами не было пути спасения – только бесконечные солёные воды. Рабов привозили в кандалах и продавали на главной площади. Старики стоили дёшево, здоровые мужчины и красивые женщины – дороже. Порой наречённого оценивали, как породистого скакуна; например, белокурую девчушку с зелёными глазами и смуглой кожей ждала безбедная жизнь при дворе хозяина, который будет ухаживать за диковинной птичкой до тех пор, пока она не постареет.

Искатель слышал с улицы, как проводили торги. Рабовладелец расхваливал товар, не забывая упомянуть и о красоте шкатулки невольника, хотя она и не принадлежала покупателю после совершения сделки.

– Торги теперь с утра до ночи проводят, – хмыкнул Даур, усевшись в кресло напротив. Они находились в доме Сароса, в богато обставленной гостиной. Уж кем-кем, а гостем себя Искатель точно не чувствовал. – Продают людей по дешёвке, чтобы покупатели не разбежались. Это же такой азарт – покупать рабов вслепую! Может, есть у него дар, а может, и нет. А с такой ценой точно не прогадаешь.

Капитан недовольно хмыкнул и встал у окна, заложив руки за спину.

– Бесценные, по всей видимости, сейчас сидят без дела? – ответил Искатель, сев на деревянный табурет. Перед ним располагался стол для игры в брэг, только играть в него сейчас явно не собирались. Не в карты так уж точно.

– Давай вопросы буду задавать я. – Бесценный достал из шкатулки монетку. – Она упадёт, когда ты солжёшь, – пояснил Даур и подбросил дар. Монетка завертелась в воздухе. Бесценный откинулся, сложив руки на животе. – Ты хранитель веры?

– Да, сан у меня не отнимали.

– Верно, – говорил Даур, глядя, как дар вращается. – У тебя нет имени. Почему?

– Забрали.

– Почему?

Искатель задумался.

– Если формально – за ересь. А по сути – за то, что не согласился скрыть преступление и не примкнул к отрицателям.

– Верно.

– Хватит, – сказал Сарос, – пусть продаёт те сведения, что у него есть. Пусть расскажет, что происходит со шкатулками.

– Да будет так, – пожав плечами, сказал Даур.

– А если я сам не знаю и лишь предполагаю?

Даур подхватил монетку и показал поближе.

– Монета Истины уличает человека во лжи, но не является источником правды, – устало сказал он. Видимо, объяснял он это не в первый раз. – Если ты что-то придумаешь, додумаешь, притянешь за уши или домыслишь – она упадёт. Говори. Без метафор и преувеличений.

Бесценный ловко щёлкнул большим пальцем, заставив монету закрутиться вновь.