Вор из шкатулки архимага

Прохладный бриз, украдкой заглянувший в пещеру, ласково остудил лицо. Я начала приходить в себя. Пульс громко не стучал в висках, голова кружилась меньше.

Туман где-то рядом прерывисто дышал. Я с трудом разлепила веки. Он лежал на боку, ноги полусогнуты в коленях, руки вытянулись безвольными плетями, черная бандана повисла на шее, гримаса боли застыла на лице. Ему плохо?

На четвереньках я подобралась ближе к нему. Чем помочь? Открытых ран не видно, но кровь на губах пугала.

— Туман… — еле слышно позвала я и прикоснулась к горячему плечу, растирая по коже и пыль, и грязь, и красные полосы. Обмыть бы, но разве есть чем?

— Антанариос… — выдохнул он, набрал воздуха и содрогнулся в кашле. Что он сказал? Мы вылетели с территории волшебных земель, и магия общего языка исчезла?

— Что? — спросила я на всякий случай, а следом добавила: — Нет, молчи, если трудно… — Я осмотрела пустую пещеру — огромная, размером с мою двухкомнатную квартиру. Покатый потолок опускался в глубину пещеры, где сгустилась тьма. Там дальше есть проход? Что делать?..

— Антанариос, — четко повторил Туман и вздохнул. Веки мучительно тяжко поднялись, серые глаза постепенно сфокусировались на мне. Он со злостью бросил: — Имя мое такое. Антанариос.

— А… — я раскрыла рот и с удовольствием повторила драгоценные звуки, улыбаясь: — Антанариос. Необыкновенно красивое имя.

— Но не называй меня так. — Его лицо помрачнело. — Это имя… я не хочу слышать. Мне нравится Туман.

Почему же? С именем связаны плохие воспоминания? Но из-за чего он решил мне его сказать? Я больше не незнакомка для него? Стала близкой?

Я не спросила, — дракон скривился от боли, — и убрала пряди иссиня-черных волос с его горячего лба, нежно провела пальцами по щеке.

— Что, сильно чумазый? Ты бы себя видела со стороны. — За смешком из груди вырвался кашель. Туман снял с шеи бандану и вытер ею лицо, после чего протянул мне. — Тоже вытрись.

На черной ткани завивались такие же узоры, как и на красном и белом платках. На ощупь материал ласковый — из похожего создан и белый платок.

— Это тоже артефакт?

— И да и нет… Короче, бесполезная вещица. — Последние слова он просипел и со свистом задышал.

— Чем тебе помочь? Ты ранен? У тебя внутреннее кровотечение? Только не говори, что сломано ребро и оно зацепило легкое? — Я приложила ладонь к его груди, будто могла что-то почувствовать, кроме горячей, влажной кожи.

Туман свел прямые брови и пробурчал:

— Все со мной будет в порядке. Дай спокойно полежать.

— Я понимаю, ты не привык к помощи, но сейчас тебе очень плохо. Я ведь вижу. Не надо меня убеждать в обратном. Скажи, как тебе помочь?

— Пойди тоже полежи.

— Я не могу сидеть без дела.

— Ты и сидишь без дела.

Я подскочила на ноги. Раз у больного есть сила возмущаться и посылать куда подальше человека, который, возможно, единственное разумное существо на километры вокруг, то не так больной и болен. Пойду займусь разведкой.

— Не ходи туда сама! — хрипло крикнул в спину Туман, когда я шагнула к пучине тьмы. Он снова закашлялся, надрывно и громко. Чуть легкие не выплевывал, на губах появилась свежая кровь. У меня сердце сжалось.

— Дурак, ты видел, что кровью кашляешь?! Хочешь, чтобы я спокойно смотрела на то, как ты умираешь?

— Если желаешь мне помочь, сядь под стеной и молчи! Мерабадикадилена не наведается туда, где шумно!

Шепотом, но со злостью, я спросила:

— Почему ты сразу не сказал, что придет шаманка?

— Я же тебе сказал: все со мной будет в порядке.

Без сил я привалилась спиной к стене и вытянула ноги. А они, кстати, не болят. Я закатала штанину до колена: кожа едва красная. Вот зачем Туман оставил немного больше длины, чем нужно. Чтобы ткань прикрывала лодыжки, если поднять ногу, и защищала от веток. Хорошо, что я отвлеклась на зверька и не закатала штаны.

— Я ведь не человек… — продолжил еле слышно Туман. — Выгляжу как человек, но… Кожа совсем не как человеческая… Кости тоже…

— Ты как супергерой. В моем мире про таких... — я запнулась, опуская штанину. Надо бы сказать «снимают фильмы», но как объяснить, что значит «фильм»? Я выкрутилась по-другому: — Э… легенды слагают.

— Я не герой. — Туман зажмурился, перевернулся полностью на спину и распластался.

— Ты себя недооцениваешь. Я никогда не встречала таких, как ты. Ты настоящий герой.

— Покамест я никто.

— Но…

Слева зашевелились тени, и я умолкла, отворачиваясь к морю, — нет, никогда не привыкну к жуткому виду шаманки. Лучше не смотреть.

А сидеть, показывая затылок, будет не слишком вежливо.

Когда я повернулась к Туману, шаманка сидела возле него спиной ко мне, так что мне были видны лишь рога, пышная шевелюра и серо-черное платье.

Из темноты выходило с чашей еще одно существо. Глаза его тоже светились полумесяцами, платок тоже скрывал нос, губы и подбородок, но по бокам лица не крепились половинки лиц, словно уши у чебурашки, как у шаманки, а платье заменяли черная рубаха и штаны — кажется, второе существо мужчина. Взор, лишенный эмоций, будто неживой. Зато с кончиков рогов свисали маленькие лица, точно маски, и постоянно кривлялись.