Вор с черным языком

Малку стало совсем худо. Прикасаться к нему позволялось лишь одному гоблину, который не имел права кусаться, но спину и плечи Малка растягивали все сильнее. Гревичане старательно выкручивали его, тянули за ремень и за волосы, подныривали и обхватывали за живот. Он теперь лежал горизонтально, как и кусачий. Гоблины сбежались быстрей и получили перевес – голова и плечи Малка уже были над цепью, и тот гоблин, что держал его за руки, оскалил острые зубы, открыл рот и покачал грубым, покрытым коркой языком.

Босоногий гвардеец кряхтел и обливался потом. Гревичане нахлынули толпой, более крепкие сменили тех, кто послабее. Таких, как я. Меня бесцеремонно оттащил лысый бородач с черными зубами и бицепсами толщиной с мое бедро. Я поступил так же, как все остальные, – схватился за его ремень, а кто-то еще потянул за мой. Гальва все еще держала сапог Малка. Норригаль и Йорбез совсем отодвинули в сторону. У Малка пошла носом кровь. Его пальцы, вцепившиеся в гоблина, побелели. Кусачий завопил что-то на своем языке, потому что теперь уже его наполовину перетянули через цепь. Гоблины понемногу сдавали. Если бы мы затащили его к себе целиком, то могли сделать с ним что угодно, а больше всего гревичанам было угодно оторвать кусачему голову. Колени гоблина прошли над цепью, и с нашей стороны поднялся радостный вой.

Вот тогда все и пошло прахом. Другой кусачий, с длиннющими руками, проскользнул под цепью так далеко, что только ступни ног остались на гоблинской стороне, и вцепился крюком в руку здоровенному парню, обхватившему Малка снизу. Тот завопил и отпустил Малка. По толпе гоблинов пробежала волна, некоторые из них бросили первого сородича и принялись тянуть другого. Все крупные молровяне, кто раньше пытался спасти Малка от ужасной участи, теперь ухватились за уходящего под цепь здоровяка. Кто-то даже прокричал его имя.

Я бросился к Малку, но дорогу мне загородили те, кто спешил помочь своему товарищу. Норригаль достала какой-то пузырек. Но женщина, колотившая ложкой по горшку, ударила ведьмочку этим же горшком и сбила с ног. Потом крикнула что-то по-молровски и показала на цепь. Видимо, магия в этом деле тоже считалась незаконной.

Колени Малка проскользнули над цепью, и он заорал. Гальва все еще держала его за лодыжку, но гоблин выдернул ногу Малка из сапога. Большой молровянин схватил Гальву за ремень и оттащил в сторону. Она с криком набросилась на него и колотила сапогом до тех пор, пока он ее не отпустил.

Тем временем гревичанам удалось выдернуть здоровяка обратно, полностью содрав с него штаны. Державший его гоблин оказался за цепью, сородичи бросили его на произвол судьбы и снова взялись за Малка.

Гальва запустила сапогом в молровянина, выхватила меч и ринулась к цепи, но другие, еще более крепкие гревичане остановили ее, отобрали меч и удерживали до тех пор, пока не стало поздно что-то делать. К их чести, меч они Гальве вернули. К ее чести, она не порубила их этим мечом, только выругалась по-спантийски. Они ответили тем же по-молровски, а потом со смехом отправились разрывать на куски несчастного гоблина.

То, что люди сделали с гоблином, было ничем не лучше того, как кусачие расправились с Малком. На самом деле даже хуже. Малк для них был вкусной пищей. А гоблин для людей – не больше чем кусок дерьма.

Я поднял с земли Норригаль, голова у нее была в крови. Йорбез увела Гальву, которая зачехлила бесполезный теперь меч и прошептала восхваление Костлявой. Она улыбалась, и это поначалу разозлило меня, пока я не вспомнил, что она верила по-настоящему. Она верила, что жизнь – это своего рода девственность, которую нужно защищать до дня свадьбы, а затем с радостью отдать. Наш друг Малк теперь был женат, и они с Далгатой отпразднуют эту свадьбу наедине, весело и приятно, как подобает жениху и невесте. Или, если правы гальты, его увела за собой свирель Самнайра, Повелителя сумерек, чтобы он мог бегать по Холодному лесу таким же свободным от добра и зла, как любой олень.

Или же он просто умер.

Для меня он умер.

Я оглянулся на место недавней борьбы, теперь быстро пустевшее. Если вы не видели больших драк, то не догадываетесь, сколько после них остается мусора. Две девушки с одним факелом на двоих отыскивали на земле проблески серебра или меди, а также подбирали другие вещи, оброненные кем-то или содранные с кого-то. Один парень, забрызганный гоблинской кровью, вытянул змею своего ремня из перепаханной земли и обмотал им грязные штаны. Спасенный здоровяк направился в таверну с другими молровянами, годившимися ему в дядья, которые трепали ему волосы и смеялись над тем, как он обмочился от страха.