Вор с черным языком

Я пригляделся к кольцу из белого золота на его руке, оно прямо гудело от вложенного в него мощного заклинания.

– Я сам кое-что умею, но оружия или колец у меня нет.

– Жаль.

– Могу достать тебе кольцо, бьющее молнией.

– Сколько молний?

– Одна.

– Тьфу.

– Хорошо, чего ты тогда хочешь?

– Я уже говорил.

– Когда?

– Ра-а-аньше, – протянул он, игриво подмигнув.

Ох, срань!

– Я думал, ты так шутишь.

– Да, а также нет. Прошу понимать, что я человек слова. Джанифф взял твою монету за встречу, ты ее получил. Я не обязан был это делать. Ложишься со мной, и я говорю один на один, что случилось со спантийской королевой. Или приводишь двоюродную сестру. Если она красивая и с черным языком, я отдеру ее взамен. Мне все равно. Все, кого видишь здесь, мои наложники. Кроме того, за стойкой. Он противный. Но хороший боец. Может быть, я однажды так напьюсь, что отдеру его тоже. Hä, Keln? Ea?

– Ea, – ответил Келн, всасывая пивную пену сквозь бороду.

– Он не говорит на холтийском, – сказал Юрмейен.

Вот так повезло! Единственный человек во всей Храве, кто может мне рассказать о королеве Мирейе, слишком богат, чтобы его подкупить, но зато готов отодрать все, что движется. Причем гальтов – с особым удовольствием. И знаете что, я подумывал об этом. Мужчины не в моем вкусе, но любой в Низшей школе предназначен для того, чтобы его отодрал один-другой учитель. Ученик должен быть готов на все ради достижения цели. На все. И не должен брезговать чужим членом в своей заднице, если это единственный способ. Просто на тот случай, если вы задумываетесь о роскошной жизни вора.

Юрмейен ждал ответа. Я смущенно улыбнулся, как будто размышляя над его словами, а на самом деле подумал: «Фотаннон, добавь мне ума!» В моем воображении возник человек с лисьей головой и сказал: «Добавлю. Если ты меня отдерешь». А потом рассмеялся и ускакал прочь, зажав в зубах собственный хвост. И это мой бог!

Юрмейен уже собирался снова заговорить, наверняка недовольный моей нерешительностью, но тут мой взгляд скользнул по столу, и меня озарило. На сердце потеплело от предчувствия удачи, и я усмехнулся с самым порочным видом:

– У меня к тебе предложение. Чем торговаться, давай лучше сыграем.

– А? – не понял он.

– Я хочу сыграть с тобой в «Башни».

На мгновение он окаменел.

Потом посмотрел на колоду, снова на меня и сказал:

– Ha! Я знал, что ты мне нравишься! Сдавай, но varatt… Берегись! Я редко проигрываю в «Башни».

Вот вам правдивая история о том, как десятого винокурня мне пришлось поставить на кон собственную задницу в карточной игре посреди канализации, над которой грохотали шаги смертоносного войска великанов, на самой вершине этого подлого мира.

56 «Башни»

«Башни» – грязная игра. Кто-то называет ее «Воры и башни», другие – «Башни предателей». В колоду из шестидесяти карт входят «лучники», «саперы» и «воры» («слуги»), а также «солдаты», «королевы», «короли» и, конечно же, «башни» («хозяева»). Самые сильные карты – это «судьбы», одна «смерть» или «чума» и один «предатель». В мурейской колоде, названной в честь галлардийского города, есть еще «врач», останавливающий «смерть», но людям старой закалки это не по нраву. В жизни так не бывает, смерть побеждает всегда. При дворах играют красивой мурейской колодой, но для таверны лучше подходит ламнурская, из Холта. Рисунки в ней не слишком хороши, «вора» изображает просто ладонь – драная ладонь! – но сама игра более жестока. Меньше «монет», больше «пчел» и «лучников». «Пчелы» и «монеты» называются «средствами», они должны кормить «хозяев». Не стану вас утомлять всеми правилами игры, достаточно знать, что «Башни» похожи на войну, идущую прямо на карточном столе, и они вытягивают деньги быстрей, чем потаскуха с двумя щелками. Из-за них бывает больше драк, чем из-за веры и политики, вместе взятых. А еще они затягивают.

Мы решили играть с равными ставками. У кого окажется больше денег в конце партии, тот и выиграл. Одна партия состоит из трех кругов, в которых игроки добиваются выгодного положения, сберегая карты для последнего боевого круга. И тогда уж становится не до шуток.

Юрмейен выкатил специальный стол. Это был чурбак, вырезанный из огромного дерева, каким-то чудом выросшего вокруг человеческого скелета. Верхний край проходил прямо над полостью, внутри которой лежал человек в позе зародыша, словно это был разрез матки какой-нибудь великанши. Стол был покрыт толстым слоем зеленоватого пигденейского стекла с пузырьками и всем прочим.