Вор с черным языком

Юрмейен устроил себе спальню в маленькой природной пещерке в стороне от канализации. Мерзостный запашок здесь почти не ощущался, или я просто свыкся с ним. В спальне стояла настоящая кровать с деревянной рамой, соломенным матрасом и шкурами. В стеклянном кубе светился обмазанный ведьминым мхом медвежий череп. Книжная полка провисла посередине, а на стойке поблескивало странное оружие. На стене висел голубоватый шелковый гобелен с изображением толстого богатого мужчины в белом одеянии, украшенном золотыми полумесяцами. В руке он держал клетку с прекрасной белой птицей – судя по виду, молровской снежной курицей. Юрмейен жил в потрепанной роскоши.

Стражники с копьями остались за запертой дверью, ожидая приказа. Юрмейен жестом велел мне сесть на кровать.

– Давай скорее покончим с этим, – сказал я. – Ты ведь знаешь, что мне это не по душе.

– Я сам скажу, что тебе по душе! – выкрикнул он и тихо добавил: – Заткнись, гальт! Сказано тебе, я человек слова.

Он подождал немного, наблюдая за мной, потом посмотрел на дверь.

– А теперь пошуми немного, как будто я деру тебя в зад.

Я запыхтел.

– Да, хорошо. Я сам почти поверил. Еще раз.

Я застонал и закончил криком.

– Да! Настоящий артист! – прошипел он. – Мог бы зарабатывать на жизнь в бродячем театре или на карнавалах.

Он ухватился за раму кровати и потряс ее.

– Уфф! – проговорил я.

Он подождал мгновение и повторил.

Я сдавленно охнул.

– Хорошо! Как будто я правда тебя отодрал! – выдохнул он мне прямо в лицо терпким запахом водки и пива.

– Смотри не перевозбудись, – прошептал я.

И вдруг заметил кулон с лисьей лапой, выпавший из-под его рубахи.

– Фотаннон?

– Да. Мы зовем его Реффра, но это одно и то же. Вождь воров. Мой настоящий бог, а не драный Волтан или еще хуже – этот мешок со смехом Туур, который так нас подставил. Видел, как я разрисовал его членами?

– Да, хорошо получилось, жизненно.

Юрмейен самодовольно хохотнул, как будто лиса протявкала.

– Ты готов? – спросил он.

– Э-э… к чему?

– Мы держали королеву здесь. Держали почти месяц. Похитили ее сразу после смерти короля, надеясь получить выкуп от Испантии. Они послали войско, чтобы забрать ее. Если бы мы могли дождаться войска, они заплатили бы золотом. Но было трудно, очень трудно держать ее здесь, но не думаю, что это кому-то навредит, если я не расскажу тебе почему. Даже твоя Гильдия со всеми своими убийцами с Лысого острова не знала, что она у меня. Но в конце концов Гильдия пронюхала. Даже я не настолько силен, чтобы убежать от ее ассасинов. Поэтому я согласился продать королеву. И продал ее самой Глубокой Тени. Мне заплатили столько монет, сколько я никогда прежде не видел. И дали кольцо, чтобы я мог падать, как кошка. Теперь мне ничего не стоит спрыгнуть с третьего этажа.

Кольцо падающей кошки.

Рассказав мне все, что хотел, Юрмейен по-братски поцеловал меня в лоб и с позором вытолкал за дверь. Как будто только что хорошенько прочистил мой дымоход.

Но он этого не сделал.

Он был человеком слова.

И не посмел это сделать.

Должно быть, он боялся, что я убью его.

Потому и не сделал.

А если вы верите этому, я завидую той жизни, которая была у вас до сих пор.

Я уже далеко отошел от логова моего приятеля, поклонявшегося лисьему богу, когда выплюнул изо рта Кольцо падающей кошки и спрятал его в кошель.

57 За фальшивой стеной

Надо мной в ночном небе мигали звезды. Я прищурился, как крот, в надежде на то, что не угожу прямо под каблук великана, когда приподниму каменную крышку и высунусь по пояс из люка. Выбравшись на поверхность, я все еще напрягался всем телом, опасаясь, как бы меня не раздавили. К счастью, каблуки великанов не поджидали меня, и я спокойно скользнул из темноты канализации в темноту дома, не замеченный никем, кроме звезд.

По словам Юрмейена, именно в этом доме Глубокая Тень держала королеву. Возможная встреча с Глубокой Тенью беспокоила меня теперь куда больше, чем каблуки великанов. По крайней мере, они раздавят мгновенно. Но я и представить не мог, как меня будут истязать, если поймают здесь. Не мог, даже если бы хотел.

К счастью, дом оказался пустым. Это было узкое трехэтажное здание с арками дверей и изящной серовато-белой кирпичной кладкой, увешанной богатыми гобеленами вроде тех, какие обычно предлагают торговцы. Одной из стен больше не было, и дом шатался так, что хороший порыв ветра мог бы повалить его, но продолжал, словно пьяница, цепляться за соседей, сохранившихся чуть лучше. Паркет первого этажа покрывала странная вонючая слизь. Как я позже узнал, это был человеческий жир.