Вор с черным языком

Я подобрался к Рогачу сзади и попытался перерезать ему сухожилие. Монстр заметил меня и лягнул в грудь так, что едва не вышиб из меня дух. Падая, я не выронил Пальтру лишь потому, что меня приучили к этому в Низшей школе: никогда не бросай нож. Теперь я лежал на земле в самой гуще схватки.

Мужчина с топором, будем звать его Топор, закрылся щитом от клюва корвида и нацелился грязным лезвием мне в голову. Я откатился к своему луку, поднял его, а Пальтру засунул в ножны. Но тут в драку снова ввязалась Оленья Кожа. Она осталась без топора, но ухватилась за мой лук и дернула изо всех сил, а их у нее было немало.

Норригаль лежала на земле без сознания, посох замер рядом с ней. Должно быть, ее магический слух не выдержал вопля женщины с цепом, и мне оставалось лишь надеяться, что у Оленьей Кожи не оказалось под рукой ножа, чтобы всадить ведьмочке в грудь.

Я потянул лук на себя, но Оленья Кожа дернула еще сильней, едва не вырвав его. Тогда я разжал руки, и женщина упала боком на песок. Если бы я попытался выхватить кинжал, то упустил бы момент, но рядом лежала оброненная стрела. Я схватил ее, по-змеиному плавно подкрался к женщине и воткнул стрелу ей в бок. Но не так глубоко, чтобы убить одним ударом. Сучка оказалась крепкой.

Она пнула меня ногой по голове так, что в глазах потемнело, а потом оседлала меня, мешая дотянуться до Пальтры. Кровь из ее разбитого рта капала мне на лицо. Она достала маленький свежевальный нож и ткнула им мне в шею, но я вывернулся, и удар пришелся в плечо. Тем временем схватка корвида с мужчиной в доспехах качнулась в нашу сторону, и птица за волосы оттащила от меня Оленью Кожу. На большее времени не хватило, Топор снова набросился на нее, но и этого было достаточно.

Я вскочил и достал-таки Пальтру, и мы с Оленьей Кожей заходили кругами, не решаясь ближе подобраться друг к другу. За спиной у нее спантийка продолжала драться с человеком-быком. Гальва все так же не желала отпускать щит и все так же уворачивалась от булавы, но уже начала уставать. Долго ей так не выдержать. Она наотмашь косо рубанула по предплечью Рогача, но ее чудовищно острый меч ничего не добился. Теперь я догадался почему – татуировка на руке у чудовища рдела раскаленными углями. Чары сохраняли Рогача целым и невредимым.

Я решил подобраться ближе и прочитать руны.

Со стрелой в боку Оленья Кожа уже не была такой шустрой, и я рванулся от нее к Рогачу. Его нужно было убить. Другие разбойники продолжали драться насмерть только потому, что боялись его больше, чем нас. Как только мы его одолеем, они разбегутся. Увидев, что силы равны, он должен был прекратить драку и увести своих людей, но не позволяла гордость. Должен был расколоть щит вместе с державшей его рукой, но не давала жадность.

И он считал, что магия защитит его.

Я увидел татуировку и прочитал письмена Древнего Кеша:

«Верная рука меняется».

Потом разглядел рисунок щита.

И опять не понял, что он означает.

– Маррус! – крикнула Оленья Кожа, предупреждая Рогача об опасности.

Молотилка стояла на четвереньках, воя от боли и ничего не видя вокруг; кровь заливала ей глаза. Лучшей опоры для прыжка и не пожелаешь. Я вскочил ей на спину и полетел прямо на Гальву, рассчитывая на то, что она сдвинется еще на четверть поворота. Расчет оказался точным. Как по хлопку ладонями, Рогач повернулся ко мне боком. До яремной вены я дотянуться не мог и поэтому решил зверски располосовать ему лицо от уголка глаза до виска. Прямо под жутким обрубком рога.

Он махнул рукой и зацепил мои ноги. Приземлившись, я коснулся ладонью земли, но не упал и сразу оглянулся посмотреть на свою работу. Твою ж мать, я его даже не оцарапал! Такой отточенный прием – и никакого результата! Казалось, сам воздух надавил на мой клинок и отклонил в сторону.

«Верная рука меняется».

И тут до меня дошло.

– Гальва! – завопил я. – Бей другой рукой!

Человек-бык, который и бровью не повел, когда я чиркнул ножом по его голове, оглянулся на меня с округлившимися от страха глазами. Гальва все поняла. Она отпустила щит, поднырнула под булавой, так и не попавшей в цель, перехватила клинок левой рукой и ударила снизу вверх под кольчугу монстра, пустив свой яйцерез по прямому назначению.

– Нет! – закричала Оленья Кожа, но тут же смолкла, когда спантийка повернулась к ней от поверженного Рогача.

Корвид опрокинул Топора на спину. Тот выронил меч и закрыл лицо кольчужными рукавами, но птица растерзала его на части мощными, ломающими ребра ударами клюва. Заходясь влажным предсмертным кашлем, он прохрипел:

– Кэльм! Брета!

Я решил было, что это какой-то незнакомый язык, но оказалось, бандит просто звал своих приятелей, потому что он тут же добавил по-холтийски:

– Умоляю! Помогите!

При всех доспехах рыцарем он точно не был – они никогда не позволяют себе таких слов.