Вор с черным языком

Рогач, или Маррус, стонал, стоя на коленях, моя стрела торчала из его черепа, словно плюмаж. Я подошел к нему сзади, но даже теперь еле дотянулся до мощной шеи, переложил Пальтру в правую руку и перерезал ему связки. Кровь хлынула рекой. Он даже не отнял ладонь от паха, пока я занимался этим. Услышав звериный вой, я обернулся к оскалившей зубы Оленьей Коже. Она явно хотела наброситься на меня, но понимала, что не сможет проскочить мимо Гальвы. Оленья Кожа была хорошим бойцом и могла бы нам пригодиться, если бы человек-бык не перетянул ее на сторону зла. Каждый из нас сам делает свой выбор.

С буйным криком ненависти она, прихрамывая, убежала в темноту. Птица посмотрела на спантийку, но Гальва покачала головой. У нее были глупые представления о чести, если именно они остановили ее руку. Врага нужно было добить. С другой стороны, разве не из-за этого странного чувства справедливости она пощадила меня, когда я пытался ограбить ее в Сиротском лесу? Кто я такой, чтобы возражать?

Не удержавшись, я крикнул вслед убегавшей разбойнице:

– Надеюсь, тебе понравится яичница всмятку, сучья убийца!

Гальва заковыляла к Норригаль, пар поднимался в холодный воздух от ее плоской обнаженной груди и мускулистых плеч. И тут я заметил кое-что странное.

Один из двух начерненных воронов с ее груди куда-то пропал, на этом месте осталась лишь кровавая каша.

Не только Рогач пользовался в бою зачарованными татуировками. Там и скрывалась эта прекрасная смертоносная птица. Кольчуга Гальвы ослабляла магию, и корвида было трудно обнаружить. Значит, спантийке приходилось снимать кольчугу, чтобы выпустить птицу или загнать обратно. Блудливые древние боги, Гальва прятала боевого корвида в своей груди!

17 Боевые трофеи

Поплевав на рукав рубахи, я начал стирать знак уха с ладони Норригаль. Она, к счастью, дышала, а когда пришла в себя, я тихо заговорил с ней. Сначала Норригаль не понимала, что с ней произошло, но постепенно память вернулась.

– Я такая глупая. Госпожа говорит, что я вечно пытаюсь сделать все и сразу и это меня погубит.

– С правдой не поспоришь. Ты чуть не спалила нас со всем дерьмом, а сама потеряла сознание от шума. Но если бы твой посох не засадил по зубам той женщине с топором, она снесла бы мне макушку, а потом налетела бы сзади на нашу воительницу. Без твоей помощи мы все отправились бы кормить червей вместо этих троих. Все к этому шло, но ты сделала свое дело. Подозреваю, что у тебя для нас еще много сюрпризов.

– Может быть, – сказала она, взяв меня за руку так, что это можно было понять по-разному.

Я решил не давать воли мечтам, но вдруг понял, что они начинают сбываться. На мгновение мне стало не по себе от этих мыслей на поле недавнего боя, но, как говорится в той песне, что поют на празднике урожая:

Одного за собою Самнайр позвал,
А другой уже лезет на сеновал.

Самнайр еще не закончил играть на свирели. Гальва как раз добивала женщину с цепом, которую клюнул в лицо корвид. Но именно спантийка заговорила первой:

– Поцелуй ей руку и поблагодари за честь сражаться рядом с ней. Давай, любимчик.

– Нет, прошу тебя!

– Я не могу отказать тебе в этом подарке.

– Подожди! Подожди!

– Тише, вы!

Как раз в это мгновение у меня разболелось раненое плечо, но это была сущая ерунда по сравнению с тем, как меня скрутило на следующий день. Было так худо, что я изучил расписание прихода боли. Когда самой Норригаль полегчало, она стала ухаживать за мной, натирая мазью края раны и прикладывая к ней тысячелистник. Как спантийка отделалась только синяками и пустотой вместо птицы на груди – это просто непостижимо.

– Ты ведь даже губу себе не прикусила, верно?

Она покачала головой.

– Столько везения тебе одной! – сказал я. – Ты украла его у нас.

– Не будешь впредь так мешкать. Боги благоволят быстрым.

– Мешкать? Ты хоть видела, как она двигалась?

– Видела, и лучше, чем ты.

Возразить было нечего, и я свернул разговор в другую сторону.

– А ты не думала продать свой щит? Родниковое дерево вдвое дороже золота. А для некоторых – дороже наших жизней, – добавил я, припомнив, что именно из-за желания Паграна завладеть щитом и я попал в эту мясорубку.

– Это щит моего деда. И золото не остановит стрелу.

– Согласен. Но щит не спасет от голода, не оплатит место на корабле, не найдет любимого, не наполнит флягу вином. Да и вор потянется за твоим золотом только тогда, когда оно плохо спрятано. А щит не спрячешь никак.

– Со стрелой в сердце ты уже не почувствуешь голода, а с корабля тебя попросту сбросят.

– Ладно, хрен с ним, – сказал я, но она еще не договорила.

– И любимая выйдет замуж за твоего брата, а вино вытечет через дырку в твоем животе.

Слушая нас, ведьмочка покачала головой.

– В жизни не слышала такого нелепого спора, – сказала она и рассмеялась.

Как только Норригаль закончила смазывать мою рану, я приступил к своему любимому занятию после битвы – обшарил кошели убитых.

Только убитых оказалось больше, чем я думал.

– А эти скрюченные демоны откуда взялись? – спросил я.