Вор с черным языком

А затем послышалось другое шипение, когда бурая капля столкнулась с прозрачно-жемчужным ручейком.

– И правда срань, – отозвался я. – Мне отвернуться?

– Уже не важно, мастер чихальщик.

Камень охватило пламя, и в воздух поднялся столб густого белого дыма.

– Может, они ничего не увидят? – предположил я.

Никто не ответил.

– Может, они решат, что это… ну не знаю, гейзер?

Гальва фыркнула.

– Ну тогда вулкан, – продолжил я.

Гоблинский корабль развернулся.

Мы приготовились к бою.

34 Дрожь ее крыльев

Спустя несколько часов, уже на корабле, я получил возможность много раз обдумать ход сражения, но так и не нашел победного для нас плана. Поскольку у них был колдун. Гоблины тоже владеют магией, не такой, как наша, но не менее сильной.

– Ты не мог бы сдвинуть свою ногу? Сними ее с моей руки и переложи на плечо. Я помогу тебе. Спасибо.

Малк закинул ногу мне на плечо. Он был ранен, но не так тяжело, как гарпунер. А тому досталось меньше, чем Гальве. Норригаль слегка оцарапалась, но это случилось, когда ее уже волокли к берегу. А еще она словила отравленный дротик, но не с бронебойным наконечником, а с трехзубым, который только протыкает кожу. Меня самого располосовали от подмышки до бедра, и рана наверняка загноится. И всякий раз, когда нога Малка всего лишь прикасалась ко мне, внутри у меня вспыхивал огонь. А сдвинуть ногу было не так-то просто, учитывая размеры клетки, в которую нас затолкали.

Наш план был блестящим. По крайней мере, мне так казалось. Норригаль забралась повыше и вызвала ветер, мешающий гоблинам пускать стрелы. Остальные должны были наброситься на кусачих, как только они высадятся на берег, чтобы отнять у них преимущество в быстроте. Все шло прекрасно. Те же шестеро гоблинов выскочили из лодки: трое с арбалетами и еще трое с жуткими копьями. Сам корабль подплыл так близко, насколько у гоблинов хватило духу. Арбалетчики столпились у ближнего к острову борта. Норригаль наслала такой мощный ветер, что лодку начало потихоньку сносить обратно к кораблю. Гоблины спрыгнули с лодки и поплыли, держа оружие над водой в одной руке и загребая другой. Волны едва не захлестывали их с головой.

Когда они отплыли настолько, что поворачивать назад было уже поздно, а до берега еще оставалось очень далеко, Гальва крикнула:

– В атаку!

И мы бросились вперед. Их арбалетчики начали стрелять, но ветер подхватывал оперенные дротики, либо поднимая их безнадежно высоко, либо позорно снося в сторону. Ни один из них не попал в нас. Гоблины испуганно зашумели, издавая нечто среднее между лаем и обезьяньим визгом. Они увидели корвида. Огромного, прекрасного, наводящего ужас корвида.

Заметив его, пловцы утратили весь свой пыл и повернули назад к кораблю, но для одного из них было слишком поздно. Корвид ударил крыльями по воде, схватил гоблина за ногу и унес на берег. Он не стал тратить времени, а просто сбросил добычу Гальве, а та с легкостью разрубила гоблина на части. Они не надели доспехи, готовясь к высадке.

У меня были только лук и нож, поэтому я стоял у кромки воды и пытался подстрелить кого-нибудь на корабле. С помощью поднятого Норригаль ветра стрела полетела быстро, но мимо. Я взял поправку и прицелился снова, угодив на этот раз гоблину в предплечье. Он взвыл от боли и выронил оружие. Затем я взялся за пловца и попал ему точно между лопатками. Гоблин замер и погрузился в пену прибоя.

И тут на палубу поднялся драный колдун. Держать мага на корабле – это было разумно. А вот брать его в поход вместе с войском не имело смысла, потому что доспехи и другой металл гасят свободную магию. Матросы броню не носят: случись что – она мигом утащит их на дно. На этих тварях не было ничего, кроме кожаной и роговой защиты. Ни та ни другая магии не мешают.

Колдун, старик маленького роста, казался выше из-за прически. Седые сальные волосы были заплетены в косы и уложены в виде башни, которую ветер Норригаль разворошил самым непочтительным образом. На шее сверкало ожерелье из начищенной меди. Может, я и был первым, у кого мелькнула догадка, кто такой этот старик, но Гальва тут же объявила об этом вслух. Она подняла свободной рукой отрубленную гоблинскую ногу, указала на старика и крикнула на спантийском:

– Tirau sul magauru!

Как я понял позже, это означало: «Стреляй в мага!» А еще я понял, что один только вид кусачих отбросил Гальву во времена Войны дочерей, когда спантийка ходила по колено в крови вместе со своими соотечественниками. Но тогда я не понял, что она сама не понимает, что кричит гальту по-спантийски. Гальва повторила это дважды. К этому времени оба уцелевших пловца уже добрались до корабля. Гоблинские арбалетчики приноровились к ветру, их дротики стали пролетать ближе. Нам пришлось вернуться на берег. Старик принялся размахивать над головой камнем на веревке и завыл так, что я слышал даже сквозь ветер. Вот тогда я и догадался, кто он такой и что сказала Гальва. Я пустил еще одну стрелу, но промахнулся. Как только мы добрались до берега, я снова натянул тетиву, но было уже поздно.

Ветер поменял направление.