Вор с черным языком

«Кассия, – взмолился я со всей искренностью, на какую был способен, – сделай так, чтобы Норригаль не зарезала меня, не прокляла и не ослепила своим порошком, когда я скажу ей то, что должен сказать. Если ей непременно понадобится ударить меня, я это пойму, лишь бы только не по яйцам и не по горлу. А захочет бросить в меня камнем, так пусть он будет не больше того, что поместится в ее ладонь».

– Внутри моего кота прячется убийца-ассасин, – сказал я.

– Что? – не поняла она.

– Что слышала. И не просто ассасин – она адептка.

– Как это? Самая опасная из всех убийц, да?

– Да. У нее на теле около сотни магических татуировок, и на одной из них изображено бьющееся сердце, чтобы Гильдия узнала, если она умрет. Ее зовут Сеста. Она в самом деле ужасна. Не уверен, должен ли называть тебе ее имя, но она твое знает, так что это будет по-честному. Особенно после того, как я начал сомневаться, что это имя настоящее. Скорее, просто кличка убийцы, потому что ей было шесть лет, когда она убила. То есть убила в первый раз. Сеста значит «шесть». По-истрийски. Поэтому я думаю, что она истрийка. Хотя сильного акцента у нее нет, но их, наверное, от этого отучают.

Норригаль двинула мне по затылку – довольно сильно. Потом лизнула ладонь и пригладила гордый стяг из волос, поднявшихся дыбом от ее удара.

«Не так уж и плохо. Спасибо, Кассия. Ты просто прелесть».

– Ты знаешь, что мямлишь, как старик, когда волнуешься?

– Да, но я научился с этим справляться. Когда тебя нет рядом.

– Ты настоящий оболтус.

– Ты ненавидишь меня?

– За что мне тебя ненавидеть? Все мы служим своим хозяевам. А вот само положение – из тех, что достойно ненависти. Они и впрямь сунули твою морковку в рот козлу.

– Никогда не слышал такого выражения.

– Я сама его придумала.

Я вздохнул и посмотрел на Утробный залив, в его воде отражались огни фонарей с высоких стен огромной круглой башни Водяного.

– Если бы даже я мог, то все равно не убил бы кота.

– Мягкое сердце однажды тебя погубит. Иногда приходится кому-нибудь перерезать горло.

Я вспомнил человека-быка из леса и вздрогнул. Одно горло я все-таки перерезал, и это было дело не из приятных.

– Знаю. Но убийство кота – не выход, так ведь?

– Это было бы неразумно. Руна жизни, которую она тебе показала, – очень сильная магия. Неброская, но надежная.

– Значит, кот не умрет.

– Нет.

– И убийца отыщет меня, как бы я ни пытался от нее избавиться… да еще и сообщит об этом Гильдии.

– Мм…

– Знаю я это «мм». У тебя что-то на уме, да?

Она встала сама и подняла меня. Зашла мне за спину и заставила вытянуть руку в сторону моря, точно так же как Кассия. А вторую приложила к моей груди и держала так все то время, пока стояла за моей спиной и шептала на ухо:

– Зажги сегодня свечу для добрейшей Кассии. Та мысль, что пришла мне в голову, вполне может оказаться проявлением ее великого милосердия.

Чтобы сделать хорошую магическую татуировку, нужно иметь представление не только о плоти вообще, но и о той плоти, на которой ты хочешь поставить знак. Есть много видов таких татуировок. Ассасин Сеста была покрыта кожными рунами и символами, своего рода сохраненными заклинаниями или защитой. Она была ходячим гримуаром. Это оставляло ей свободу бесконечно тренировать свое тело, в результате чего она превратилась в жуткое пугающее существо.

Моя татуировка, штрафной знак, видна только в свете пламени. Она очень простая. Та, что наносила ее, была моей любовницей, поэтому все произошло быстро.

Одной из татуировок, которой славилась Гильдия, был «говорящий рот». Некоторые «рты» содержали какое-то сообщение, и, передав его, они исчезали. Иные «рты» переводили с других языков, хотя сделать эти татуировки было очень трудно, и получались они откровенно злопакостными. Поговаривали, что одна такая намеренно вызвала войну. Но самым завидным был «рот-сплетник». Тот же самый «рот», но в связке с «глазом» и «ухом», он сообщал все, что делал и говорил человек, с кем он проводил время.

Разумеется, пароли держали в тайне, но хороший колдун мог разговорить «сплетника», и Гильдия никогда не делала эти татуировки своим людям. Когда такое происходило, многие ревнивые старые перечницы сокрушались из-за того, что их платные ухажеры оказывались вольными или невольными шпионами. И та же самая татуировка, что убеждала хозяйку в верности любовника, разбалтывала ее банковские тайны и открывала такие подробности, которые позволяли шантажировать незадачливую женщину или выдавать себя за нее.

Из всех наших качеств богам больше всего ненавистна ревность, потому что она делает нас похожими на них.