Вор в ночи. Новые рассказы о Раффлсе

И я действительно ушел через дверь, обитую сукном, на заднюю площадку, обгоняя Раффлса, который следовал за мной по пятам. Я придержал для него дверь и услышал, как он с силой захлопнул ее перед носом брызгающего слюной и бушующего хозяина дома. Другие были уже на нижней площадке запасной лестницы, но я направился к лестнице, ведущей наверх, и в одно мгновение мы уже мчались по верхнему коридору, слыша задорные возгласы преследователей позади. Здесь нас встретила абсолютная темнота – тут располагались только спальни слуг, которые мы миновали, но я знал, что делаю. На последнем повороте направо мы вбежали в первую дверь слева и оказались в комнате под башней. В мое время длинная стремянка вела к самой башне. В кромешной тьме я бросился в старый угол. Слава богу, лестница все еще была там! Она задрожала под нашим весом, когда мы стали взбираться наверх, как один четвероногий организм. Опасный, если подобраться слишком близко, люк все еще был защищен изогнутым латунным предохранителем в виде подпорки; его-то я и схватил одной рукой, как и Раффлс, последовавший моему примеру, когда я уже стоял на полу башни. Он успел взобраться внутрь после меня и отпустил люк так, что он попал по лицу ведущей гончей.

Я надеялся услышать отчетливый звук падения, когда его вес потрясет весь дом, но парень, должно быть, уклонился, и удара все же не произошло. Между тем мы с Раффлсом не проронили ни слова, он следовал за мной, не тратя дыхание на разговоры. Но веселая компания внизу все еще кричала и ревела в нашем направлении.

– Он упал? – спросил один.

– Затравим их в норе? – вскричал другой.

Но их хозяин могучего обхвата – человек, похожий на бутылку с газированной водой – казалось, скорее протрезвел, а не получил сотрясение от удара о люк. Мы больше не слышали его громкий голос, но могли чувствовать, как он напрягает каждый мускул, чтобы открыть люк, на котором мы стояли бок о бок с Раффлсом. По крайней мере, я думал, что Раффлс стоял, пока он не попросил меня зажечь спичку, и я не обнаружил, что он опустился на колени, вместо того чтобы встать на ноги, и пытается зафиксировать люк с помощью своего буравчика. При нем всегда были три или четыре клина для закрепления дверей, и он вбил их все, пока я тянул подпорку и ударял ногами.

Но восходящее давление прекратилось еще до того, как мы закончили. Мы услышали, как лестница снова скрипнула под тяжелым и медленным человеком, и мы выпрямились в тусклом мерцании свечи, которую я зажег и оставил гореть на полу. Раффлс поочередно взглянул на четыре маленьких окна, а затем перевел взгляд на меня.

– Есть ли здесь вообще выход? – прошептал он так, как никто другой на его месте не мог бы прошептать человеку, который заманил его в ловушку. – У нас нет веревочной лестницы, ты же знаешь.

– Из-за меня, – простонал я. – Все это моя вина!

– Чепуха, Банни, другого пути просто не было. Но как насчет этих окон?

Его великодушие взяло меня за горло; без единого слова я привел его к одному окну, выходящему внутрь, на покатую крышу и ровные ряды черепицы. Часто, будучи мальчишкой, я карабкался по ним, ради опасной радости от риска жизнью и конечностями или ради своего увлечения – смотреть через большой световой люк, словно заглядывая в колодец, на этаж ниже, где был холл. Были, однако, несколько световых люков меньшего размера, через любой из которых, я думал, мы могли бы сбежать. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы я понял, что мы опоздали: один из этих люков стал блестящим квадратом: он открылся, и показалось раскрасневшееся лицо на багровых плечах.

– Я заставлю их дрожать! – сказал Раффлс сквозь зубы. В мгновении ока он выдернул револьвер из кармана, разбил окно прикладом и выпустил пулю в черепицу менее чем в ярде от показавшейся головы. И этот выстрел, я считаю, был единственным, который Раффлс когда-либо совершал за всю свою карьеру полночного грабителя.

– Ты же не попал в него? – ахнул я, глядя, как голова исчезла, а затем мы услышали грохот в коридоре.

– Конечно же нет, Банни, – ответил он, укрываясь в башне вновь, – но никто не поверит, что я этого не хотел, и если нас поймают, мне дадут не меньше десяти лет за это. Этот риск ничего не значит, если это даст нам дополнительные пять минут, они сейчас должны провести военный совет. Вон там наверху – это рабочий флагшток?

– Да, был когда-то.

– Тогда должны быть веревки для подъема и спуска.

– Они были не толще бельевого леера.

– И они обязательно окажутся гнилыми, и нас увидят, когда мы будем срезать их. Нет, Банни, так не пойдет. Подожди немного. Есть ли здесь громоотвод?

– Раньше был.

Я открыл одно из боковых окон и потянулся так высоко, насколько смог.

– Тебя увидят из светового люка! – воскликнул предостерегающе Раффлс.

– Нет, не увидят. Я и сам-то не могу его различить. А вот громоотвод все еще здесь, на том же месте, где и был.

– Насколько толстый? – спросил Раффлс, когда я вновь присоединился к нему.

– Чуть толще графитового карандаша.