Ворчание ездового пса

Тела Каддафи и его сына выставили на позорище в холодильнике одного из супермаркетов. Зверьки ходят, фотографируются на фоне поверженных тиранов – целые толпы, очереди… Я и так особо не жаловал арапов, а теперь я их просто презираю. Это мусор человеческий на земле. И этим полуживотным Европа впаривает демократию? Никогда не поверю.

Каддафи прекрасно понимал, каким народом правит. Деньги от продажи нефти, свалившейся стране на голову, он использовал для блага этого народа. Но этим и развратил бедуинов. Зачем работать? Да и работали ли когда‑либо эти неблагодарные племена? И укусили руку, дающую кусок хлеба, укусили, оря при этом «аллах акбар». Вот твари.

А их же сотни миллионов.

Казалось бы, взглянув со стороны, мое нынешнее состояние души можно охарактеризовать как глубокий депрессняк. Но это далеко не так. Интерес к жизни у меня остался, но – совершенно созерцательный. Я не хочу вмешиваться в течение общественной жизни. Я – сам по себе.

Перечитывая записи, зацепился за наблюдение, что когда у меня возрастает нервное напряжение, я начинаю агрессивно вести себя за рулем. И в связи с этим прихожу к мысли о том, что новая скоростная машина должна стать для меня стимулом к переходу на самую осторожную, стариковскую манеру езды, к каковой я последнее время стремлюсь, но не могу реализовать её на старой «семерке», пилотируя которую в потоке машин, привычно наглею на пределе её возможностей. Новой же машины я пока побаиваюсь: у нее более острое управление: и руль, и тормоза, и приемистость. Вот это побаивание и надо использовать для вхождения в аккуратный старческий стереотип вождения, крайне нужный мне сейчас на фоне прогрессирующего склероза и потери реакции. Потише–потише – и так до конца дней.

Да, Вася, вот тебе и ужасная старость пилота на нищенской пенсии.

Для меня новая машина должна стать символом вполне достойного завершения активного периода жизни. Чтобы окружающие не поглядывали со снисходительной жалостью на шаркающего дедушку–пенсионера в обносках, ковыряющегося под старенькой «Жигой», а удивлялись тому, что бодрый старик ещё способен удивить окружающих своими возможностями.

К машине придется прикупить приличную одежду… ну как женщина прикупает модную машину под цвет своих платьев и сумочки. Я ведь обносился.

То есть: новый автомобиль должен стать для меня стимулом к ещё одному усилию в работе над собой. Придется шевелить себя изнутри.

Ага, успешный дед, ты ещё автожир прикупи себе. Станешь тогда притчей во языцех. Оно тебе надо?

Там у Грецие наррёд заволновался, что правительство его прижимает в угоду Евросоюзу. А Евросоюз тот озабочен тем, что это ихнее единое экономическое пространство, где каждый должен другому, а тот третьему, а десятый – тебе, – так вот это пространство, карточный домик, может рухнуть из‑за дефолта в Греции, а значит, надо раскошелиться и заплатить за Грецию долг, то есть, перегнать ряд цифр из компьютера в компьютер.

Если только какая‑нибудь из этих повязанных круговой порукой европейских стран, пусть та же Греция, скажет, что король голый, – возникнет мировой кризис, то есть, цифры в компьютерах как‑то собьются, и станет непонятно, кто же кому сколько должен.

Театр абсурда.

МАК провел пресс–конференцию и выложил заключение по катастрофе Як-42. Я читаю, и мне скучно. Пилоты взлетали… одновременно тормозя педалями. Самолет тянуло на нос. Скорость нарастала медленно. Добавили стабилизатора, вывели на взлётный, уже за полосой, на грунте, кое‑как оторвали, с усилием на штурвале 70 кг, в четыре руки… и машина тут же пошла на петлю, правда, сразу свалилась из‑за выхода на закритический угол атаки. Ото и все.

Что ж за пилоты? Ну, типа тех поляков. Недоучки. Хотя у второго пилота, хваленого инструктора и по совместительству зам. генерального директора по ОЛР, общий налет за 13 тысяч, все равно общий налет на Як-42 у них был на всех троих около полутора тысяч, т. е. по 500 часов, да ещё с длительными перерывами и совмещением ввода на Як-42 с полетами на Як-40. Явный перенос на Як-42 навыков положения ног на педалях со старого Як-40, приведший к непроизвольному обжатию педалей на разбеге. Они и не могли чувствовать поведение машины, потому что только начали её осваивать.

Ни к селу ни к городу МАК ещё приплел факт употребления вторым пилотом психотропных препаратов из‑за нервного заболевания ног, вообще не позволяющего ему летать. Это так, к слову.

Вот такой летный контингент имеем на старых советских самолетах. И качество его будет и далее ухудшаться. Опытные старики ушли, остались недоученные, бесталанные ученики их учеников, дети безвременья. В лихие 90–е научить этот контингент правильно летать уже не было возможности.

Следующая катастрофа, и не одна, будет тоже по вине пилотов. Это объективно.