Воробьиная ночь

Командир чуть мешкает, внимательно присматриваясь. Второй пилот, заметив Останина, быстро ведет подбородком к правому плечу и чуть скашивает глаза, показывая вниз, за спину.

Потом распрямляется и смотрит на командира вопросительно.

Останин поворачивается, откидывает штурманский столик.

Сиденье штурмана в крови. Останин вытаскивает из кармана носовой платок и осторожно вытирает его. Потом переворачивает испачканную тряпицу, складывает в несколько слоев и трет более тщательно. Испачканный платок кладет на блистерное стекло и занимает место штурмана.

Он перестраивает первый компас на Уфу, второй - на Самару. Устанавливает канал Самары на станции ближнего наведения, локатор переключает на дальность 250 километров.

Сняв показания приборов, он переносит их на карту и ставит точку места самолета. Снова пристально поглядев на второго пилота, который и при его возвращении проделывает те же малопонятные манипуляции, командир поднимается в свое кресло.

- Где? - склоняется к нему Аслан.

Командир указывает отмеченную точку.

- Сто пятьдесят километров восточнее Самары. Двадцать километров восточнее линии пути.

Тот смотрит на карту.

- Покажите по локатору.

Останин показывает.

- Ладно, - говорит Аслан и откидывается в кресле. Потом возвращается к тому, что не дает ему покоя: - Командир, вы ведь должны знать, что Чечня никогда добровольно не присоединялась к России. Когда-то нас завоевали большой кровью.

- Я слышал о Шамиле, - сдержанно говорит тот.

- И отпускать без крови не желают.

- Что вам даст независимость, если с севера - Россия, а с юга - Грузия?

- Мы хотим жить своей головой, а не по чужой указке, как бы хороша она ни была, - почти слово в слово повторяет он уже давно пройденное Останиным. - Но она и плоха. Вы не согласны?

- Почему же. Хуже некуда, хоть и говорят, что не бывает так плохо, чтоб не могло стать еще хуже.

- Вам повезло - у вас все обошлось без бойни.

- Да уж. Позавидовал слепой глухому. - Не хочется ему решать мировые проблемы, и все тут. - Вышли на вашу линию.

Он доворачивает самолет на курс 205 градусов. Конечно, надо бы учесть и ветер... да черта ли ему! Точность нужна, когда самолет идет по нормально запланированному маршруту в нормальных условиях. Они же несутся, как шизанутые подвыпившие фендрики, без руля и ветрил, неизвестно куда. Эх, хочу, так получу! Не бывает так. За каким-нибудь углом обязательно да нарисуется полковник.

- Не понял.

- И не надо. Вам приходилось убивать?

Аслан с минуту молчит.

- Приходилось, - неохотно говорит наконец. Он колеблется. - Когда аул Джафара был уничтожен ракетным огнем, мы заметили номер вертолета. Потом его захватили.

- Кто такой Джафар?

Аслан указывает большим пальцем поднятой левой руки за плечо, в сторону фюзеляжа.

- С усиками. Мой друг. Отец, мать, две сестры, жена, трое ребятишек - все погибли.

- Он стрелял в штурмана?

- Я.

Не мог ты этого сделать. Слишком мало было времени. В кабину ты ворвался первым. Что ж, благородно.

Как они пронесли оружие на самолет? Или - оно уже здесь находилось, припрятанное в ящиках?

Много вопросов, на которые его обязательный собеседник ответить явно не пожелает. Ладно, не будем их и задавать. Тем более что к стоящей перед тобой задаче они никакого отношения не имеют.

- Неважно кто...

- Неважно. Идрис его младший брат. Только они двое и остались...

- Вы уверены, что второй пилот и бортмеханик в безопасности?

- Уверен. Кровная месть - не всеобщее уничтожение. К тому же у вас ее значение сильно преувеличивают. Наша цель - свобода. Это выше мести.

Да будь вы все неладны! Все поют одну и ту же песню испокон веков. Сколько можно верить сказочкам?! Свобода! Да что такое свобода? Свобода - лгать, воровать, грабить, мучить, унижать и убивать. Не было и нет свободы просто мирно жить. И не будет. Пряников на всех никогда не хватает.

Вот она, ваша свобода, - лежит на полу за кабинной переборкой.

Но если я не последний осел, то второй пилот давал мне понять, что связанные руки у него свободны. С его способностями это возможно. Неужто отец с мамой такому пустяку его не обучили? И вот эта-то свобода - нечто ощутимое и реальное. Если так, то наши шансы повышаются. Но что это ему дает?

Пока - ничего. Против пули даже свободные руки слабоваты.

Не профукай только все так же бездарно, как один раз уже сделал.

Что ты можешь?

Бросить самолет в пике, после чего твой соседушка распластается на потолке, как муха. Приятная картинка. Вот только потом машину надо будет из него вывести, а это вряд ли окажется тебе по плечу с мешком ... этого самого, когда оно отлипнет от потолка и повиснет на штурвале.

Свалить самолет на крыло или заложить такой вираж, чтоб глаза у всех на лоб полезли?

Это можно. Если крылья выдержат.

Из всех - реальный шанс: болтанка.

Вот эту-то возможность он и рассматривает со всех сторон бесконечно. Ему нужен не одноразовый трюк, при котором что-то то ли будет, то ли нет. Ему нужно действовать наверняка. А болтанки им не избежать.

13