Ворон и Голландка

Крис повернулась к Тесс спиной, чтобы поставить ярко-оранжевые цветы на нечто вроде алтаря, хотя это не было похоже на алтари, которые она видела во время своих редких появлений в церкви. Помимо цветов там стояли церковные свечи, круглый хлеб, на котором был изображен крест, бутылка «Дайет Райт»[197], блок из шести банок пива «Шлитц», зажигалка в стиле ар-деко, пачка сигарет «Мерит», конфеты в виде черепов и фотография красивой женщины, сделанная в пятидесятые, судя по прическе и одежде.

– Он сказал, что пытался тебя успокоить.

– Так и было. – Тесс умолкла. – К чему это могло привести, теперь никто не знает. Это исходило от меня, и я могу сказать, что могла натворить.

– Исходило от тебя, – сказала Крис, по-прежнему стоя к ней спиной, но оттенок голоса и движения лопаток указывали на то, что она пыталась сдержать гнев и не устроить истерику. – Кем ты себя возомнила, какой-то femme fatale, которой достаточно поманить пальчиком, чтобы все мужчины попадали у твоих ног? Без обид, но Рик говорит, что не имел к тебе ни малейшего интереса и не позволил бы одурачить себя только из-за того, что злился на меня.

– Нет, не позволил бы, – Тесс подозревала, что это была ложь, но силу лжи так часто недооценивают, когда нужно успокоить человека. – Послушай, я не из тех женщин, которые считают, что они по природе лучше мужчин. Сказать по правде, я сама не лучше их по природе. Вчера вечером мне было мерзко, и я хотела получить хоть что-то, что дало бы мне временное утешение. Напиться, покурить травки, переспать с чужим парнем. Ты можешь быть спокойна, ничего этого не случилось. Но я никогда не буду спокойна, потому что не знаю, что бы натворила, если бы ты не пришла.

Она все еще смотрела на спину Крис, на ее светлые волосы, заплетенные сегодня в две косы и открывающие молочно-белую шею и узкий пробор, розовый, как у маленькой девочки.

– А если бы натворила? Что, если бы я пришла в чувство только после того, как вернулась бы домой и залезла бы в кровать с «Дон Кихотом»? В смысле, с книгой. Я до сих пор об этом думаю. В глубине души мне этого хотелось. Не твоего парня, не Рика… – Кристина повернулась и сузила на нее зеленые глаза, почуяв оскорбление, и Тесс торопливо добавила: – Хотя он, конечно, очень мил. Я просто хотела очистить голову от мыслей на час-другой.

Губы Кристины дернулись.

– Это было недолго.

– Вы что?..

Она кивнула.

– А наутро он принес мне завтрак в постель. И можешь быть чертовски уверена, он куда-то уходил, чтобы раздобыть молоко двухпроцентной жирности и розы.

Тесс не могла не почувствовать легкий укол боли. Столько людей занимаются сексом, а наутро вместе завтракают – но Тесс не принадлежала к их числу. А этим утром она вообще не позавтракала, потому что ее желудок содрогался при одной мысли о еде.

– Ну, я надеюсь, Рик убедил тебя в своей невиновности?

– Да, он сдал тебя с потрохами, – радостно ответила Крис. – Пел, как канарейка, если выражаться его профессиональным языком. Тем не менее мне стало еще легче, когда ты пришла сюда и повторила примерно то же. Полагаю, он не подговорил тебя это сделать, потому что я не представляю более правдивых извинений, чем твои. Здесь ты молодец. Ты нисколечки не пыталась что-то приукрасить. Я даже чуть не подумала, что ты сможешь снова мне нравиться. Чуть не подумала.

Китти была права: Тесс была обязана извиниться, но Кристину ничто не обязывало ее прощать. И все же ей было больно от того, что эта открытая, добрая девушка больше ей не доверяла.

– Расскажи, что это ты делаешь, про эту офренду.

Ее умышленно искаженный испанский вызвал у Кристины легкую улыбку:

– Ofrenda. Это в память о моей бабушке. Она умерла в прошлом году.

– А зачем пиво, сигареты и все эти вещи?

– Потому что в День мертвых умершие возвращаются, чтобы встретиться с нами. Для этого мы собираем их любимые вещи, традиционные бархатцы и pan de muerto – хлеб мертвых. – Она взяла пару серебряных гребешков: – Это бабушкины любимые. Еще она любила пиво и кено[198] – только я взяла билеты мексиканской лотереи. Больше всего она любила курить «Мерит» – это ее и убило. Если бабушка вернется, она захочет покурить. День мертвецов – не время для нотаций.

– А это может делать кто угодно?

– Конечно. Для этого не нужно оформлять лицензию. – Кристина пристально посмотрела на Тесс. – А ты кого-то потеряла? Вот здесь есть место, можешь поставить сюда. Я тебе помогу.

– Может быть… Для этого мне нужны кое-какие вещи, обычные вещи, как у тебя, только я не знаю, где их можно найти.

– Не знаю, что тебе нужно, но здесь рядом есть магазин «Семейный кошелек», а на Мейн – винный магазин. Это для начала. Иди раздобудь все, что считаешь необходимым, а я пока накрою столик скатертью, поставлю свечи, цветы и хлеб мертвых.

– Не знаю…

– Давай, Тесс. Может, это единственный случай, когда нужно поддаться своим побуждениям.