Ворон и медведь (СИ)

— Ты прав, сакс, — кивнула Энгрифледа, — Кент — вотчина моего мужа, которую я получила после его смерти. Если я не верну его в ближайшее время — по всей Британии пойдет молва, что я недостойная наследница Этельвульфа. Но это будет ничто, по сравнению с тем ударом, что нанесет Эдмунд, завоевав мою родину — Линдси. Следом падут Восточная Англия и Эссекс — и мое королевство сузится до этого города. Здесь эти двое меня и придушат.

— Значит, нужно бить их по частям! — рявкнул Сигифред, — они ведь не знают, что тебе помогают даны и фризы. Разобьем сначала одного, потом второго.

— Даже если мы соберем все силы в один кулак, — покачал головой Редвальд, — то одновременно сможем разбить только одного — и то если Водан будет благосклонен к нам. Перед объединенным войском нам не выстоять — но против кого направить первый удар?

— В том то и дело, что любой выбор плох! — воскликнула Энгрифледа, — если я выступлю против франков — Эдмунд успеет прибрать к рукам все северные земли. Тогда и Утред Макальпин может присоединиться к нему — он давно облизывается на Дейру. Если же я отправлю все войска против Эдмунда — Вильгельм возьмет город и тогда его уже не вышибешь. Если же я разделю войско — то потеряю все!

— Может, и нет, — заметил Редвальд, — если ты возьмешь свое войско и двинешься на север, вместе с Аудульфом, а Сигифред поднимется морем, то еще сможешь разбить Эдмунда в Линдси.

— И оставить мой город без защиты? — Энгрифледа, возмущенно сверкнув глазами, повернулась к принцу.

— Он не будет беззащитным, — невозмутимо ответил Редвальд, — здесь останусь я со своими саксами.

По залу пронесся удивленный ропот: все неверяще смотрели на человека, предложившего почти самоубийственное решение.

— Это безумие!- воскликнул Аудульф, — сколько их у тебя? Человек двести хоть наберется?

— Четыреста, — усмехнулся Редвальд, — хватит для того, чтобы держать город то время, что может понадобиться вам, чтобы разбить Эдмунда и вернуться с подкреплением.

Энгрифледа кинула испытующий взгляд на Редвальда и вдруг широко улыбнулась, блеснув белыми зубами.

-Ты начинаешь мне нравиться, сакс, — рассмеялась она, — хорошо, принимай город. Но если ты сдашь его франкам, то лучше бы тебе самому вырезать себе «ворона», чем снова встретиться со мной.

На этом и порешили: Энгрифледа и Аудульф двинулись сушей на север, а Сигифред отправился туда же морем. Редвальд, оставшись в городе, начал готовить его к обороне. Многих горожан он привлек к работе на стенах: заставляя таскать каменные глыбы и заливать их раствором из песка, глины и растолчённого в порошок мрамора, взятого с разрушенных римских зданий. Так он более-менее надежно укрепил стены, продолжив работу начатую Энгрифледой. Одновременно Редвальд зачислил в городское ополчение всех способных держать оружие, хотя и сильно сомневался, что они не побегут после первого же натиска франков.

В одну из ночей Редвальд собрал своих людей в том самом храме, где было принято судьбоносное решение. Они уже почтили богов — с десяток рабов висели на грубо сколоченных виселицах, принесенные в жертву Одину. Еще несколько отправились на поживу речным духом, заживо утопленные в окруживших Темзу болотах и в самой Темзе. Однако Редвальд по совету Энгрифледы решил почтить и языческую душу старого города, ставшего сейчас их союзником против общего врага.

С зажженными факелами в руках саксы и славяне стояли в римском святилище, окруженные причудливыми барельефами. Мраморный алтарь, освещенный заглядывавшей в окно Луной, снова был залит кровью, заляпан внутренностями людей и животных. Сам же Редвальд, стоя перед статуей забытой богини, громко читая молитву, которой его научила Энгрифледа.

— Приди, подземная, земная и небесная, Мать Ведьм, та, что несется в ледяной буре, с факелом в руке, во главе со сворой мертвецов, черных псов и всех тварей Нифельхейма. Друг и возлюбленная Ночи, ты кому по душе лай собак и льющаяся кровь, ты, которая бродит среди призраков и могил, во имя Хель, во имя Волка, во имя Змея, тысячеликая Луна брось свой милостивый взгляд на наше жертвоприношение.

Последние слова древней молитвы растворились во мраке и в тот же миг в распахнутое окно ворвалась стая летучих мышей, закруживших под крышей храма. Одновременно снаружи послышался крик козодоя и следом — громкий звук рога. Редвальд оглянулся на своих воинов и слабо улыбнулся.

— Пора! — сказал он.