Воронье Гнездо

До самого утра из–за стены доносились скрипы, редкий грохот и несвязное бормотание. Лев Саныч решил прекратить ментальное сопротивление духам болезней только к утру. Именно тогда провернулся ключ в замочной скважине дальше по коридору и вошли два заснеженных врача — диагност и невролог.

— …похолодало раньше, чем нужно, — договаривал Кашемир.

— Тебе, полагаю, виднее, как нужно, — Сева вешал куртку, — это не математика. Ну, вернее, природа и есть математика, но в ней слишком много всяких хреновых переменных, которые регулярно капризничают, как девочка–подросток, когда любовник забывает в очередной раз спросить как у нее дела. Формулы–то есть, но погрешностей все равно дохрена.

— А, нахрен математику. Ты пытаешься обмакнуть мое настроение в чан с дегтем уже с самого утра.

— Я думал, это уже сделала та огромная рекламная афиша.

— Ты определенно пытаешься это сделать, — Кашемир помахал перед другом пальцем, как бы говоря "ах ты пройдоха", — прекрати, прекрати тебе говорю.

— О, теперь я виноват в том, что напомнил тебе о ней? — Сева заходил в индивидуальную палату: больные уже не спали. — Да брось, Элейн Зильбер не так плоха.

— Она делит один роман на десяток гребаных книженций, разбавленных рассуждениями о всякой херне типа отрывных листочков и частных извозчиков.

— Да, бывает ее заносит, но кто ж виноват, что она родилась с коммерческой жилкой и знает как выжать из истории максимум серебряных? Отбрось все лишнее — получишь первоклассные сюжеты.

— Зильбер? — встрял Слава. — Да ладно, все эти рассуждения и есть ее фишка! Сюжеты ни к черту! Нет, серьезно? Кому–то нравится синопсис истории о рекламном щите, который убивал людей?

— "Полотно"? — Сева изумился. — Ну ты, блин, хватил. Это все равно что судить великих писателей по их школьным сочинениям. Вот "Почтальон и Плохие Новости" — гениальная хрень! Все эти буйные персонажи, ощущение путешествия, выдержка интриги — не думаю что что–то так увлекало меня за последнее время.

— Вот херня, — шепнул Кашемир Илье, — сейчас полдня будут трепаться об этой претенциозной сучке.

— Что с ней вообще? — Илья обратился лицом туда, где, ему казалось, стоял Кашемир. Вышло не очень удачно.

— С Элейн? Возомнила себя царицей философии и мессией истины. Пишет всякую обыденную херню в особо напыщенных тонах, от чего все и тают. Дошло до того, что теперь от нее фанатеют даже те, кто прежде в жизни книжек в руках не держал. Огромное культурное бедствие. Того гляди завтра распишет пару томов о том, как Иваныч за пивом в ларек вышел.

— Звучит погано. А я думал, Слава в книгах разбирается. Или нет. Он вообще очень внушаемый и впечатлительный. Ну, насколько я смог узнать, пока мы тут лежали…

— Сева, как водится, тоже. Одного дерева яблоки, почти одинаково и зовутся. Э, эстеты, мать вашу! — Крикнул Кашемир.

— Да погоди, — Сева отмахнулся и обратился к Славе, который "смотрел" в потолок, — вот новая книга, "Сайвовая груша", которую и рекламируют сейчас, ты думаешь это она проплатила? Или в знак признания маркетологи сами заявились и предложили свои услуги со скидкой в пять процентов? Ни то, ни другое, просто министерство культуры взяло ее под крыло, а эти ребята знают толк в том, что народу правда нужно.

— Я и не спрою, но… — отвечал Слава, но Кашемир его перебил.

— Эти ребята знают только как заниматься очковтирательством и набивать портки хрустящими, — невролог подошел ближе к Севе, — давай уже просто проведем осмотр, мне не терпится увидеть еще пару подсказок, пока они не сдохли.

— О, — отвлекся диагност, — идет, но зря ты, пожалуй, так выражаешься при ребятах, так нелалеко и второй фингал получить. А откуда, кстати, первый? Вчера его не было.

— Да, новый день послал мне в качестве приветствия долбанутую ворону, которая решила на полном лету хренануть мне головой в глаз. Чудом не оставила клюв в моей глазнице.

— Странно, чего это они. Их ведь вообще уже не должно быть?

— Как и гребаных романов Зильбер. Но необъяснимые вещи случаются, что уж говорить.

— Может, она тоже ослепла? — донеслось с койки Ильи.

— Зильбер? Это многое объяснило бы…

— Ворона.

— Ну, может и так, — нервно ответил Кашемир, — ты что, пытаешься оправдать ворону?

— Нет, я просто думаю, вдруг она тоже болеет? Тем же, чем и я… Мы. Да, вороны обычно человеческим не болеют, только переносят что–то типа орнитоза, но мы ведь наверняка не знаем.

— А ведь вполне возможно, — задумался Сева, — и если так, то ты можешь вскрыть череп вороне, а не одному из ребят.

— Могу, но… Ворону–то как я теперь найду? Да, может пара из них и заражены, но вирус–то передается плохо. Только капельно, как мы выяснили, так что больных должно быть немного?

— Либо вороны вообще и есть источник болезни, а у этой из–за холода просто иммунитет хренанулся и болезнь проснулась. Сейчас похолодало, слепых и спящих должно стать больше…

— До чего же дерьмовая теория.

— А у нас есть что–то лучше?

— М-да. Ты прав. Придется заниматься отловом этих крылатых крыс, прекрасно. Но осмотр мы все же проведем.

— Да как скажешь, любитель трогать беззащитных мальчиков.

* * *