Воронье живучее

О покровителях Аминджон подумал не зря: ему уже пришлось столкнуться с людьми, защищавшими районного прокурора. Ему звонили «доброжелатели», советовавшие не спешить с выводами, проявлять выдержку и терпение в работе с молодыми кадрами. Потому что спрос за их воспитание прежде всего с нас… Это была демагогия чистейшей воды, да ведь тем и силен демагог, что любые, самые низменные цели маскируют правильными, порой даже святыми словами. Аминджон уже обращался к прокурору области и к заместителю прокурора республики, ведавшему кадрами, с просьбой рассмотреть вопрос о дальнейшей работе Бурихона. Они обещали, но не исключено, что противодействие Бурихоновых покровителей помешает принять правильное решение, «Что ж, фельетон наверняка поможет нам и в этом», — подумал Аминджон.

И вот наконец, уже в двенадцатом часу дня, принесли газеты. Прочитав фельетон, Аминджон тут же пригласил к себе секретарей райкома Фомина и Ибодова, председателя райисполкома Нурбабаева и начальника НКВД Курбанова.

— Понимаю, что видеть подобные материалы о своем районе в республиканской печати неприятно и даже обидно и больно. Но сейчас лично я доволен, — сказал Аминджон, когда товарищи прочитали фельетон. Он коротко объяснил им свою позицию и обратился к начальнику НКВД: — Как, Султан Раджабович, достаточно этого обвинения, чтобы избавиться от Бурихона?

— Вполне. Но им теперь займутся центральные органы. К сожалению, пока они не примут решения, руки у нас будут несколько связаны.

— Что значит «несколько»? — подал голос Ибодов.

— Значит, что он будет оставаться на своем посту, — ответил Курбанов.

— Временно, — добавил Фомин и сказал: — Аминджон Рахимович, мы обязаны привлечь его к партийной ответственности. У него и без этого фельетона предостаточно упущений, чтобы спросить, как с коммуниста, по всей строгости Устава.

— Согласен. Надо вытащить его на бюро, — сказал Курбанов.

— Думаю, проинформирует членов бюро товарищ… — начал было Аминджон, но тут зазвонил телефон.

Аминджон поднял трубку и услышал яростно-возбужденный голос Бурихона:

— Меня оклеветали, товарищ Рахимов! Этот гнусный пасквиль! Я этого так не оставлю! Я уезжаю! Еду к прокурору республики, пойду в ЦК!..

— Вас вызывают? — осведомился Аминджон.

— Нет! Я сам! Я сам приму меры!

— Тогда вы никуда не поедете.

— Но я обязан…

— Вы обязаны быть послезавтра, в понедельник, на бюро райкома, — перебил Аминджон.

— На бюро? — Голос Бурихона разом упал. — По какому вопросу?

— По вашему.

Бурихон засопел в трубку, потом сказал:

— Я прокурор и подчиняюсь…

— Вы — коммунист, — вновь перебил Аминджон, — а у нас в партии действует принцип демократического централизма. В понедельник в десять ноль-ноль вы обязаны явиться в райком.

— Хорошо, — произнес Бурихон сдавленным голосом.

Повесив трубку, Аминджон вернулся к прерванному разговору и сказал, что, по его мнению, с информацией должен выступить начальник НКВД Курбанов, которому в качестве члена бюро поручалось изучить некоторые аспекты работы районного прокурора. Он предложил пригласить и заслушать и председателя суда Латипова, у которого накопилось немало претензий к прокуратуре.

— Не будет возражений? — спросил он и, услышав ответ, сказал: — Тогда все. Займемся своими делами.

В приемной ждала, когда он освободится, председатель колхоза «По ленинскому пути» Нодира Хакимова. Но Аминджон пригласил ее в кабинет не сразу: хотел хотя бы несколько минут побыть один, остыть, привести в порядок мысли и чувства, тем более что разговор с тетушкой Нодирой предстоял не из легких, тоже прямой и нелицеприятный.

Аминджон подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу… На улице властвовала уже не пепельно-серая, а темная, почти черная мгла. Деревья за окном и все строения едва проглядывались, и редкие машины проезжали с зажженными фарами. В лучах их света было отчетливо видно, как все сыпались и сыпались белые хлопья мокрого снега. Аминджон невольно взглянул на часы: да, до вечера еще далеко, темноту принесла непогода.

С нее, с этой слякотной мерзостной погоды, и начался разговор с тетушкой Нодирой. Аминджон посетовал, что погода помешала успешному завершению сельхозработ. Тетушка Нодира согласно кивнула головой, и тогда он спросил:

— Разве вашему колхозу помешало только это?

— Одно к одному, — вздохнула тетушка Нодира и начала перечислять, загибая пальцы: — Во-первых, погода, во-вторых, не хватило рабочих рук…

— Вы сами виноваты! Решили управиться собственными силами, целый месяц отказывались от помощи горожан, а теперь утверждаете, что не хватило рабочих рук. Слабое оправдание!

— Я не оправдываюсь, — возразила тетушка Нодира, и Аминджон, расхаживавший по кабинету, круто повернулся и остановился возле нее. — Да, мы переоценили свои силы. Две бригады вообще отказались от помощников, и правление поверило их заверениям, я — первая. Но дело не только в этом. Причин много, самых разных. Над ними и ломаю голову.