Воронье живучее

— Ваш ученик стихоплетом хочет заделаться, оттого и чудит, — нашел новую тему для беседы один из стариков, сидевших у кузницы. — Все они, сочинители, такие: с чудинкой.

— О, еще с какой чудинкой! — подхватил второй старик. — Мозги набекрень! Без этого поэтом не стать. Коль это чадо пописывает стишки, значит, с чудинкой.

Бобо Амона эти суждения вроде бы смягчили. Отхлебнув прямо из чайника глоток остуженного зеленого чая, он сказал вконец смущенному подручному:

— Сначала ремесло заимей, научись зарабатывать кусок хлеба, потом берись сочинять стихи.

— И-и-и, усто, — пропел первый старик, — когда сочинителям заниматься ремеслом? Им только подавай перо да бумагу…

— Ерунда! — отрезал Бобо Амон. — Омар Хайям был мастеровым, хаймы[19] шил, трудом добывал себе хлеб, а стихи писал на досуге. Потому и знал себе цену. Послушай, как он мудро сказал:

Коль на день у тебя одна лепешка есть
И в силах ты кувшин воды себе принесть,
Что за нужда тебе презренным подчиняться
И низким угождать, свою теряя честь?[20]

Подручный разинул рот от изумления, а старики, тоже удивленные неожиданным многословием кузнеца, восторженно загалдели:

— Вот сказано так сказано!

— Золотые слова!

— Да, прежде поэты были мудрецами и пророками!

— Святыми были!

— Омар Хайям повыше всех святых…

— Но выпить любил, — сказал один из старцев. — Без вина не мог обойтись. Сам признавался. Вот, дай бог памяти, одно его рубаи…[21]

Старик наморщил лоб, пошевелил губами и затем, прикрыв глаза, произнес дребезжащим голосом:

Упоите меня! Дайте гроздий мне чистый сок!
Пусть, как яхонт, зардеет янтарь моих желтых щек…
А когда я умру, то вином омойте меня,
Из лозы виноградной на гроб напилите досок[22]

.

— Ерунда! — насупился Бобо Амон. — Переворачиваете с ног на голову. Хоть так и сказал, а сам не пил. Если бы был пьяницей, таких мудрых стихов не писал бы. Вино уму не товарищ. Видели же, как пьяницы выползали сегодня из дома вашего ака Мулло, всякий стыд потеряли, точно вонючие скоты… тьфу, прости боже!

— Так ведь на радостях выпили, — вступился за гостей Мулло Хокироха один из стариков. — Ведь брат ака Мулло вернулся из армии. Прошел через ад войны и остался целым-невредимым. Выпить за такую радость не грех.

— Не грех? — желчно усмехнулся Бобо Амон. — Люди не разгибают спины, от зари дотемна собирают хлопок, а этим лоботрясам-паразитам не грех напиваться. Подлецы они!

Зная вспыльчивый нрав кузнеца, старики предпочли промолчать. Только подручный пробормотал:

— На завтра созывают гостей…

— Паразитам дай повод, неделю будут гулять, — сказал Бобо Амон и, глянув на горн, гаркнул: — Хватит болтать! Раздувай огонь!

Но тут появились председатель колхоза тетушка Нодира и секретарь партийной ячейки Сангинов. Поздоровавшись, Сангинов с улыбкой обратился к Бобо Амону:

— Вконец заработались, усто?

— Дел много, — буркнул кузнец.

— Да и вы, видать, тоже поздно закончили с делами? — спросил кто-то из стариков.

— Да, пока отправили хлопок на заготпункт, время прошло, — ответила тетушка Нодира. — А там еще заглянули на часок к Мулло Хокироху, поздравили с возвращением брата…

— Молодцы! — сказал Бобо Амон. — Только двое не успели поздравить его, я и Омар Хайям.

Старики засмеялись. Тетушка Нодира чуть заметно качнула головой. «Ох, зол кузнец на Мулло, но почему?» — подумала она, а Сангинов, не сразу заметив яд в словах Бобо Амона, сказал:

— Ничего, завтра успеете.

— Доживем — увидим, — проронил кузнец и, отвернувшись, принялся снимать с себя кожаный фартук.

Тетушка Нодира поняла, что он накален до предела, и поспешила перевести разговор.

— Почтеннейшие, — обратилась она к старикам, — нужен ваш совет. Мы тут прикидываем с товарищем Сангиновым и убеждаемся, что до конца второго сбора могли бы обойтись без помощников из города. Как вы считаете?

— Правильно, — живо отозвался один. — Горожане да школьники собирают хлопок навалом, обдирают кусты по верхам и топчут. Сколько оставляют ощипок!.. Лишь бы вес был, а потом хоть потоп.

— Нам ведь не все равно, каким сортом сдавать. Качество нужно, — степенно произнес другой старик.

— А если зарядят дожди? — вставил третий.

— Нет, теперь подождут, — отмахнулся первый старик.

— А ливень, что ночью шумел, не дождь?

— Ночью пролилось, днем озарилось.

— Хорошенькое дело!.. Нет, уважаемые, тут надо сто раз подумать, а потом уж решать. Ничего не знаю капризнее неба.

— Я сказал, вы услышали. Могу поспорить, — произнес, усмехнувшись, первый старик.

— Мне тоже сдается, что дожди будут не скоро. Но все равно надо торопиться, — сказал второй старик и обратился к тетушке Нодире и Сангинову: — А что говорит бюро погоды?

— Месяц обещают без осадков, — ответил Сангинов.