Воронята

Затем вошли Адам и Ронан. Ронан согнулся почти вдвое под тяжестью мешка и рюкзака с вещами на спине, а Адам нес мятую коробку от сухого завтрака с торчащим сверху трансформером.

— Милый трансформер, — заметила Блу. — Это тот, который патрульная машина?

Адам без улыбки посмотрел на Блу, как будто он ее реально не видел. Тогда, немного поздновато, он ответил:

— Да.

Ронан, все еще пригнутый под тяжестью вещей, направился в комнату Ноа, повторяя с каждым шагом:

— Ха. Ха. Ха.

Это был совершенно не заразительный смех.

— Этот парень звонил, — сказала Блу. Она держала кусок бумаги, на котором записала его имя. Получилось, будто его выкрикивала машинально нарисованная кошка.

— Мелори, — подсказал Гэнси с меньшим энтузиазмом, чем обычно. Поскольку Адам заносил коробку после Ронана, он смотрел ему в спину, прищурив глаза. После того, как дверь в комнату Ноа не закрылась за ними, Гэнси перевел взгляд на Блу. Квартира казалась пустой без остальных, как будто они ушли в другой мир вместо другой комнаты.

Гэнси спросил:

— Что он хотел?

— Он пытался провести ритуал на энергетической линии, и он сказал, что что-то пошло неверно, и другой человек… его, хмм, коллега?.. был ранен.

— Как ранен?

— Просто ранен. Сильно ранен. Энергией, — ответила Блу.

С силой Гэнси снял обувь. Один ботинок пролетел над миниатюрной Генриеттой, а второй проделал путь на другой конец стола. Он соскользнул по старому дереву и упал на пол. Гэнси вздохнул:

— Йи-ху.

Блу заметила:

— Ты выглядишь расстроенным.

— Правда? — спросил он.

— Почему вы с Адамом поссорились?

Гэнси бросил взгляд на закрытую дверь Ноа.

— Как ты узнала? — устало спросил он. А затем упал на свою незастеленную кровать.

— Пожалуйста, — произнесла она, потому что даже если бы Ноа не сказал ей, она бы все равно узнала.

Он пробормотал что-то в простыни и махнул рукой по воздуху. Блу присела у кровати и облокотилась на изголовье руками.

— А теперь: что? С наименьшим количеством подушки во рту на этот раз?

Гэнси не повернул голову, так что речь его все равно оставалась приглушенной.

— Мои слова — безошибочные инструменты разрушений, и я не оснащен возможностью их разоружить. Можешь поверить, что я жив только благодаря тому, что Ноа мертв? Какая прекрасная это была жертва, каким прекрасным вкладом в этот мир стал я. — Он сделал еще один маленький жест рукой, не отрывая лица от подушки. Наверное, он должен был означать, что он просто пошутил. Гэнси продолжил: — О, знаю, я занимаюсь самобичеванием, жалею себя. Не обращай внимания. Так Мелори думает, что это плохая идея — пробудить энергетическую линию? Конечно, он думает так. Я получаю огромное удовольствие от тупиков.

— Ты занимаешься жалостью к самому себе.

Но Блу это почему-то нравилось. Она никогда не видела так долго за один раз настоящего Гэнси. Плохо, что он должен быть таким несчастным, чтобы это произошло.

— Я почти закончил. Тебе не придется больше это терпеть.

— Таким ты мне нравишься больше.

По некоторым причинам, это признание тут же бросило ее лицо в жар; она была очень рада, что он уткнулся лицом в подушку, а другие парни в комнате Ноа.

— Сокрушенный и разбитый, — сказал Гэнси. — Именно таких любят женщины. Он сказал, сильно тот парень был ранен?

— Да.

— Ну, тогда все. — Он перевернулся на спину так, чтобы смотреть на Блу вверх ногами туда, где она облокачивалась на его кровать. — Это не стоит риска.

— Я думала, ты сказал, тебе необходимо найти Глендовера.

— Мне да, — ответил Гэнси. — Им нет.

— Так ты сделаешь это сам?

— Нет. Я найду другой способ. Я бы хотел иметь силу энергетической линии, указывающую огромной стрелкой туда, где он, но я просто продолжу тащиться вдоль старого пути. Каким образом был ранен тот парень?

Блу издала уклончивый шум, помня наставление Мелори уберечь его от подробностей.

— Блу. Каким образом?

Он смотрел на нее пристально и решительно, будто делать это было проще, когда их лица были вверх ногами по отношению друг к другу.

— Он говорил что-то о потере кожи, и затем, очевидно, его кожа слезла. Мелори не хотел, чтобы я рассказывала это тебе.

Гэнси поджал губы.

— Он все еще помнит, когда я… неважно. Его кожа прям слезла? Зловеще.

— Что зловеще? — спросил Адам, ступая на пол.

Ронан, оценив положение Блу и Гэнси, заметил:

— Если плюнешь, Блу, то попадешь ему прямо в глаз.

Гэнси стремительно передвинулся на противоположную сторону кровати, быстро переводя взгляд на Адама и в сторону.

— Блу сказала, что Мелори пытался пробудить энергетическую линию, и мужчина, что был с ним, серьезно ранен. Так что мы не делаем этого. Не прямо сейчас.

Адам произнес:

— Мне плевать на риск.

Ронан сжал зубы.

— Мне тоже.

— Тебе нечего терять, — Гэнси указал на Адама. Затем посмотрел на Ронана. — А тебе плевать, жив ты или мертв. Это заставляет вас делать неверные суждения.

— А ты ничего не выигрываешь, — подчеркнула Блу. — Это заставляет тебя тоже судить неверно. Но, думаю, я соглашусь. Я имею в виду, посмотри, что случилось с твоим британским другом.