Вороний народ

– Она дома, отдыхает, – ответила девушка. – У бедняжки чуть не случился сердечный приступ прошлой ночью, когда один из вас пришел за ней.

– Да неужели? Так вот что она сказала? – Зигзагообразная улыбка Тыквоголового превратилась в ухмылку. – У ваших ведьм есть книга. Книга магии. Отдайте ее мне, и все закончится. У вас есть время до завтрашнего заката. Откажете нам в этой просьбе и… – Он снова хлопнул в ладоши, воздух пришел в движение, и пламя забушевало с новой мощью. Жар усилился, и то, что осталось от крыши амбара, рухнуло вниз. – Братья и сестры, – крикнул Тыквоголовый остальным пугалам. – Отступаем!

По его слову вороний народ поспешил обратно в лес. Сьюки почувствовала, как Тыквоголовый взял ее за руку и потянул под укрытие деревьев, а его успокаивающий голос снова и снова повторял:

– Ложь, Сьюки, это все ложь, не слушай их.

Позади них раздались новые крики жителей деревни, но один пробился сквозь все остальные, и Сьюки задалась вопросом, что он означает.

– Фэй, Фэй, они схватили твоего отца!

28 В лес

Когда пламя охватило амбар и жители деревни бросились врассыпную, желая уберечь собственные жизни, Терренс продолжил поливать пламя водой. Как только он остался один, четверо представителей вороньего народа схлестнулись с ним в схватке, достойной регбистов. Прижав его к земле, они схватили его за конечности и унесли в лес, извивающегося и ругающегося на фоне бушующего пламени.

Первым произошедшее заметил Берти.

– Фэй, Фэй, они схватили твоего отца!

Она никогда не любила бегать, но стоило пугалам схватить Терренса, как Фэй бросилась в погоню, подобно Джесси Оуэнсу[25] на Олимпийских играх.

Берти старался не отставать от нее, но его неровные ноги не могли поспеть за ней.

– Фэй, будь осторожна, – крикнул он ей вслед, но его голос затих, когда она скрылась в лесу.

Грудь Фэй горела, в боку саднило, но она продолжала бежать. Пламя отбрасывало длинные, парящие тени, и деревья качались, как танцоры на балу. Вопли и крики вороньего народа эхом разносились вокруг нее, их дикие, размахивающие руки сливались с тьмой. Земля уходила у нее из-под ног, небо над головой исказилось, а облака расплылись, подобно акварели, оставленной под дождем.

Фэй потеряла вороний народ из виду.

– Папа! – кричала она снова и снова. – Папа, я иду!

– Папа! Папа! – насмешливо отвечали ей незримые представители вороньего народа, а следом раздавался смех, напоминавший кудахтанье. Рядом хрустнула ветка, и Фэй отшатнулась, потеряв равновесие и споткнувшись о корень. По инерции она шлепнулась на землю, но быстро поднялась. Она не оставляла следов, и отблески амбарного кострища терялись за гущей деревьев. Тропинки здесь не было, а полог над головой сомкнулся так плотно, что вокруг падал лишь рассеянный свет.

– Папа!

Снова послышались насмешливые голоса.

– Папа! Папа! – Слова рикошетом отскакивали от стволов деревьев вокруг Фэй. Она не видела никаких следов отца или Берти, и не представляла, как найти обратный путь домой. Паника начала царапать ее своими цепкими когтями, и Фэй побежала. Направление не имело значения. Она бежала и бежала, устремляясь за отцом.

– Я иду, папа, я иду.

Окружавший деревню лес бывал неумолим к тем, кто не знал нужного направления. Мелкие существа ориентировались на нюх, птицы летали над его пологом, но когда терялись люди, они просто выбирали направление и шли в ту сторону. Потом меняли свое решение, поворачивали назад, выбирали другое направление, следовали ему, затем передумывали снова, снова и снова и либо оказывались там, откуда начали, либо приходили в незнакомое место, недоумевая, как они туда попали. Иногда выхода не было. Не один человек погиб под ледяным дождем и снегом, заблудившись в лабиринте леса. Их находили позже, во время оттепели. В летнюю жару некоторые увядали от недостатка воды днем и становились пиршеством для хищников ночью.

Эта потерянная и одинокая девочка, петляя, уходила все глубже и глубже в лес, не желая останавливаться. Но лес знал, что за ней кто-то присматривает. Кто-то всегда за ней присматривал.

Фэй не паниковала. Определенно нет. Она, Фэй Брайт, не паниковала.

Никогда.

Ни разу.

Прошло некоторое время с тех пор, как она в последний раз слышала крики своего отца или насмешки вороньего народа, но она следовала за их эхом, никуда не сворачивая. Она собиралась придерживаться курса, пока не отыщет их. А если дойдет до опушки леса, то вернется назад тем же путем, которым пришла, выискивая новые подсказки. Она не сдастся. Не оставит отца. Не сейчас. Никогда.

– Чтоб мне провалиться, – во рту у нее пересохло, а в голове неустанно стучало.