Вороны Чернобога

Он вдруг затих со своим хеканьем, выпрямился, расправляя плечи, продолжая рубить визжащую и рычащую нежить. А топоры просто замелькали вокруг него, словно он крутил вокруг себя тонкие ивовые прутья. Упырей сносило от него, как от взбесившегося вентилятора, — перемолотыми в крошку.

А потом и для Данияра пришла пора. Усталость пропала. За спиной появились крылья — по впечатлениям, металлические. Они жёстко выпрямили ему спину — и толкнули вперёд. На земле не должно быть псевдомёртвых порождений другого навьего представителя…

Упыри гибли десятками под топорами воронов, чьи души и сердца перешли границы человеческого и полностью отдались колдовской вороньей ипостаси.

Третий этап перевоплощения навьих воронов тоже пришёл внезапно. От обоих воронов во все стороны хлынули убийственные для упырей волны. Мёртвые животные ещё пробовали сопротивляться, пока в их мёртвые мозги не влезло подспудное понимание, кто именно их уничтожает.

Упыри прыснули во все стороны — подальше от воронов–берсерков, окровавленных, но продолжающих бойню.

В границах неогороженного участка вскоре не осталось ни одной псевдо–мёртвой твари. А каждый из воронов, подходя к этой границе, отчётливо ощущал её — и останавливался… Потом они вернулись к центру участка, к незаконченному срубу.

Александр сунул за ремень топоры, забыв, что они в гнилой крови и плоти, и подошёл к лежащему на отёсанном бревне телу. Ни слова не говоря, не оглядываясь на Данияра, он склонился перед полумёртвым мужчиной и легко взял его на руки. И обернулся к Данияру, бесстрастный, но выжидательно.

Данияр подошёл к столбу, поднял голову.

— Они не вернутся?! Они не вернутся?! — истерически плакала плохо видная наверху женщина. — Он жив?! Мой муж жив?!

— Спускайся, — равнодушно велел ворон.

Он видел, как исказилось страхом её лицо от его голоса. Но повелительные интонации сделали своё дело, и женщина принялась осторожно съезжать со столба. Она бы долго возилась, если бы Данияр не поднял руки и не подхватил её под мышки.

— Что с ним?! Что?!

Он перехватил её на полпути к Александру, который развернулся и уходил с участка со своей полуживой ношей на руках. Так что Данияр легко поднял растерянную женщину на руки и понёс её следом за старшим вороном.

Они вороны–воины — оба. Не сновидцы, не прорицатели. Он знал это, ещё только увидев Александра, ещё не зная о его военном прошлом.

Сегодняшняя ночь, всего каких–то несколько минут, это знание подтвердила.

… Женщина на его руках замолчала, только постоянно привставала — тянула шею посмотреть на своего мужа, чьи ноги и голову только и видела. Она даже не стала спрашивать, куда их несут. Кажется, её успокаивало то соображение, что они двое пришли им на помощь, а значит, им помогут и далее.

Нести их обоих было легко: навья ночь всё ещё поддерживала своих воронов.

У калитки Мракова участка их поджидали. И эту калитку открыли поспешно, испугавшись, что старшие вороны устали.

— Данияр! — пискнула от волнения Руся, которая странно махала руками: и всплёскивала ими, и разводила в разные стороны — наверное, не зная, с чего начинать помощь пострадавшим.

А вот воронушка среагировала быстро:

— В комнату обоих! — скомандовала она. — Мужика на кушетку, женщину — в кресло! Я видела тут аптечку — сейчас перевяжем.

Кажется, Карину не смутили ни кровь, ни страшные порезы. Не то что сморщившийся от ужаса Митя, возможно не переносивший вида крови. Она унеслась куда–то на кухню, потом появилась вновь, прижимая к себе небольшую коробку аптечки.

— Дай мне тоже, — твёрдо сказала Руся и тут же обеспокоенно спросила: — Карина, а ты умеешь оказывать первую помощь?

— У нас была на первом курсе военная кафедра! — бросила воронушка, быстро промокая кровь на мужчине, рядом с которым очутилась женщина, глядевшая на неё, как на сошедшего с небес ангела.

— Вы как? — бросилась к воронам Руся и ваткой начала промывать лицо сначала Данияру, рухнувшему в кресло, а потом и усевшемуся на кресельный подлокотник Александру Михайловичу, кажется чем–то обескураженному. — Сильно ранены?

Мельком Данияр, время от времени шипящий от дезинфицирующего средства, попадающего в царапины и порезы, заметил, что Митя на кухне поставил на газовую плитку кастрюлю с водой. Наверное, Карина велела.

— Всё в порядке, — пробормотал Александр Михайлович, а потом заглянул в глаза Данияра. — Данияр… Что… это было? Ты знаешь — там, в этой бойне, что–то произошло. Что это? И… как это получилось?

Помолчав немного — не хотелось при таком стечении народа говорить о сокровенном, Данияр ответил:

— Это одно из боевых проявлений ворона.

Александр Михайлович, сипло дыша (пошёл откат), догадался–таки.

— Потом расскажешь подробно, — то ли скомандовал, то ли попросил он, машинально оттирая кровь, бегущую из рассечения по скуле.

— Расскажу.

Зазвонил мобильник. Данияр попытался вынуть его из кармана. И криво усмехнулся. Рука, мокрая от крови. Точней не мокрая. Плохо засохшая кровь мешала влезть в карман.

Руся молча вынула его телефон, когда ворон немного привстал, и прислонила к его уху. Данияр благодарно кивнул.