Вороны Чернобога

— Бронежилет бы… — с сожалением пробормотал Александр Михайлович. — Но и без него ладно… обойдёмся. А как же наши?

— Границы упыри не могут переходить. А забор — это худо–бедно, но граница. Хуже, что в посёлке есть неогороженные участки.

И будто эхом этим словам — отчаянный крик откуда–то снизу.

Данияр больше не сомневался. Он в два шага — с опорой на прут в металлической калитке — перепрыгнул калитку и побежал к ближайшему участку напротив. Александр Михайлович, сжимая топор, — за ним.

Ещё один прыжок — и Данияр промчался тропку из битого кирпича к маленькому окну. К входной двери в дощатый сарай даже не подумал приблизиться.

— Соседи! Нужен топор — и не один, если есть!

За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что–то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.

— Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! — рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот–вот прекратится. — Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!

— Маркова, что ли? — глухо донеслось из домика. — Счас, подожди!

— Не открывай! — тоненько завизжали изнутри. — Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!

— Собаку пожалейте! — уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. — Доберутся до вас — её же первой загрызут!

— Я ж говорю — наш, местный! — огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. — Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!

Ветхая дверь открылась на расстояние — кулак пройдёт. В помещении темно — невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора «оружие», там бдительно спросили:

— А почему топор тебе не один?

— Нас двое! — не мешкая, ответил ворон.

— Держи!

Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это — плохо видное ночью, а тем более — тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.

К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.

Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.

По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.

Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны–новички ещё «не проходили». Когда силовая масса любого колдуна «превышает обычные показатели», электричество не выдерживает. Одно дело — одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое — сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.

Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или…

Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.

Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно–серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.

Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.

… Ночь… Бесконечная бойня…

А в уши собственная фраза: «Ты понимаешь, что будет бойня?!»

Навий глаз открылся первым, и Данияр уже видел, куда рушить лезвие топора. Рядом с хеканьем рубился Александр Михайлович…

Поглядывая на него иногда, Данияр закусывал губу и с хрипом бился дальше. Кто из них двоих первым… Кто?!

Первым стал Александр…