Воровка

Но вот наконец он осторожно вытянул шею. Не отрывая от меня горящего взора, бесшумно приподнял губы, обнажая страшенные клыки. Еще медленнее коснулся мяса, готовый в любой момент отпрыгнуть, если я вдруг покажу свой страх. Секунду подождал, словно все еще сомневаясь. Затем без малейшего труда прошил проклятого оленя клыками насквозь, пощекотал мои ладони жесткими усами и без видимых усилий забрал увесистую тушу.

У меня словно камень с души свалился, а за спиной послышались облегченные вздохи: все-таки это был несомненный прогресс. Чтобы этот гордец вдруг принял от нас даже такую малость?!

Я перевела дух и решила ковать, пока горячо.

– Эй, а где спасибо?

– Шр-р-р, – забавно сморщил нос оборотень, немного освоившись.

Я как можно бодрее кивнула, хотя колени до сих пор подрагивали от пережитого, а сердце выбивало настоящий галоп.

– Для первого раза сойдет.

После чего развернулась и с неестественно прямой спиной покинула лагерь, стараясь не показать, как много сил выжала из меня эта молчаливая борьба. А еще того, что, стыдно признаться, мне до ужаса приспичило в кустики.

Глава 16

Сказать, что на следующий день все резко изменилось – нет, пожалуй, это было бы преувеличением. Ночью нас, против ожиданий, никто не потревожил, хищные звери по округе не бродили. И даже ни один голодный упырь не пробрался к повозкам, чтобы напиться горячей кровушки.

Поутру, как и всегда, караван привычно собрался в дорогу, вывернул на пустую дорогу, вытянулся длинной вереницей и точно так же, как вчера, покатил по поросшему травой тракту, мерно поскрипывая тележными осями.

Я зажмурилась и подставила лицо встречному ветерку.

– Трис? – вдруг повернулся Лука, напросившийся сегодня со мной верхом. – А ты его не боишься?

– Кого? Ширру?

Мальчишка серьезно кивнул.

– Наверное, уже нет, – я пожала плечами и незаметно скосила глаза на массивную черную тень, неотступно следующую за нами вдоль тракта. Собственно, это и было то единственное, что изменилось с утра – Ширра наконец перестал скрываться за деревьями и теперь бежал параллельно катящимся повозкам.

Лука беспокойно коснулся моей руки.

– Он чужой. Я знаю, Трис. Чувствую, что что-то неправильно, но не понимаю, как такое бывает… Знаешь, моя мама, она очень добрая, отец – строгий, Яжек – веселый и честный, дядя Лех – спокойный и сильный, ты – красивая, а Ширра… он – чужой. Не такой, как все.

– Я знаю.

– А еще он красивый. Только когда сердится, становится немного страшным.

Я тихонько вздохнула: и это правда – когда на Ширру нападают приступы бешенства, от него стоит держаться подальше. А лучше бежать куда глаза глядят, потому что это действительно жутко. В такие моменты в него будто демон вселяется. Но Лука прав не только в этом.

Я незаметно покосилась на оборотня и не могла не признать, что в Ширре есть что-то завораживающее. В том, как он держит голову. Как упруго перебирает сильными лапами. Как грациозно перепрыгивает через коряги и небольшие овражки. В том, как сыто перекатываются могучие мышцы под бархатной шкурой. В том, как он двигается, как мгновенно замирает на месте, пробуя на вкус прохладный воздух, как умеет величественно опуститься возле ручья и даже простую воду лакать с таким видом, будто отведывает изысканное вино. Оборотень он или нет, зверь или человек заколдованный, но я вполне могла сейчас представить, как будет выглядеть его прыжок на спину зазевавшегося оленя. Прыжок, за которым последует короткий удар мощной лапой и звучный щелчок могучих челюстей. И это, как ни странно, тоже будет красиво… немного жуткая, диковатая, непривычная, но несомненная красота совершенного хищника, которую, как ни верти, за ним нельзя было не признать.

– А я сказал маме, что больше не буду убегать, – неожиданно сообщил мне Лука, заставив удивленно повернуться.

– И как? Она обрадовалась?

– Она заплакала, – потупился мальчик. – Испугалась, что я вспомнил… но я никому не говорил, что ты меня отпустила. Даже деду. Просто сказал, что сон хороший приснился, и теперь мне больше не надо никуда уходить. Правда, кажется, они не слишком поверили.

– А ты знаешь, что обманывать нехорошо?

Лука тихонько шмыгнул носом.

– Я подумал, что ты рассердишься, если я все им расскажу.

– О чем, глупенький?

– О том, что ты… – Лука вдруг уронил голос до неслышного шепота, – пришла из сказки.

На какой-то момент я откровенно растерялась.

Ну вот. И что ему отвечать? Отнекиваться? Клясться, что, дескать, самая что ни на есть настоящая?

Я молча посетовала на странную детскую логику, а потом наклонилась и заговорщицки шепнула:

– Тогда пусть это будет нашей маленькой тайной, хорошо?

Мальчик невероятно серьезно кивнул, после чего стало ясно, что я навсегда останусь для него загадочной тетей из какой-то там сказки, в которой он, кажется, считает, что действительно побывал. Сон там был или не сон, не знаю. Но необычное состояние сознания точно имело место, потому что на несколько минут он, несомненно, стал кем-то другим. И это наложило отпечаток на воспоминания о той ночи, а теперь привело к таким непредсказуемым последствиям.

Из сказки…

Надо же.