Воровка фруктов

Это происходило оттого, что с мужчиной – по ее рассказам получалось, что речь шла не о множестве мужчин, а об одном, единственном, неповторимом, – она переживала вместе то, что можно было пережить только с ним, этим одним, причем еще до того, как произойдет телесное соединение. И ни единого слова о половом акте или как там это еще называется. Судя по интонации, с которой она воспроизводила то, что этому предшествовало, уже одно это само по себе было переживанием, событием, а то, что следовало затем, не было половым актом, а было? – подходящее слово для этого отсутствовало, но это не имело к делу отношения. Главное, что было до того, а до того, как теперь сообщила подруга, был всегда совместный восторг, одинаковый, simili modo, восторг мужчины и ее, женщины. Восторг от чего? Восторг друг от друга, восторг одного от другой, одной от другого? Нет, этот восторг приходил уже позже, часто много позже, под самый конец. Но прежде было общее погружение в состояние восторга и пребывание в нем, причем нередко достаточно было одного-единственного слова, сказанного в нужный момент, – уже одно это звучало благою вестью. А потом совместное пребывание в состоянии восторга в короткой тишине, которая проходит и сменяется долгой тишиной преображения. А потом просто некоторое время, когда эти двое дружно восторгаются ничем не примечательными вещами, окружающими их этой ночью; ночным дождем, что барабанит в окна; тенями от стекающих капель, при выключенном свете внутри, по стенам комнаты; от бульканья и постукивания в тысячах водосточных труб; от пластинки – во времена этой истории кое-где еще слушали пластинки, – которая крутится впустую; от открытого спичечного коробка, в котором лежит единственная спичка, сожженная, верхняя часть вместе с головкой обуглившаяся и изогнувшаяся хрупкой дугой; от репродукции с натюрмортом, на котором не изображено ничего, кроме белой тарелки с куском хлеба и горкой крупной соли рядом; от плавной линии основания ногтя, напоминающей край луны; от торчащего трубой хвоста бродячей кошки; от промежутков между всеми этими ничем не примечательными вещами… И под конец телесность, как неотъемлемая часть происходящего, как полагающаяся по всем правилам главная составляющая. Голод и жажда, и жажда, и голод, и неотъемлемое, положенное падание в объятия, при этом иногда случалось так, что именно мужчина падал ей в объятия.

На этом месте подошел хозяин, поставил перед троицей тарелку с незаказанным десертом, который он только что приготовил из меда и пшена, подсел, не спросясь, к ним и рассказал, точно так же не спросясь, что он, мусульманин, выходец с приграничных территорий между Турцией и Сирией, принадлежит к религиозной общине алавитов, мечети которых и молитвенные места располагаются, как правило, не в построенных зданиях, а там, где человек в данный момент находится, в первую очередь на природе, куда он здесь, живя в долине Виона, и направляется, когда ему нужно, вместе со своим молитвенным ковриком, предпочитая северо-западное направление, район источника реки, где есть почти непроходимые девственные леса. Команда Берега Слоновой Кости тем временем, под сводом постепенно склонившегося к вечеру африканского неба – в европейском Шаре свет только начал немного смягчаться, – обыграла команду Мали (3:1), и Вальтер попросил у хозяина разрешения взглянуть на этот коврик. Хозяин пошел за ним в помещение за кухней. Он принес даже два, небольших, по размеру как прикроватные, орнамент – темное на темном, выполнен искусно, а не кое-как. Светлые крапинки снизу доверху – мелкие ворсинки от вездесущего бородатого мха, который растет на всех прибрежных лугах в долине Виона.

Настало время уходить. Время прощаться с Шаром (навсегда? Нет, так никто не думал); прощаться с бывшей одноклассницей (навсегда?). Когда пришел черед расплачиваться, воровка фруктов вытащила из своей сумочки на поясе сначала рубль.

Другая девушка, после ухода обоих, Вальтера и Алексии, осталась сидеть в кебабной, за тем же столом, в одиночестве, при том что тут и там начали появляться группы людей на ранний ужин, семьи с маленькими детьми, которых нужно укладывать засветло. Можно увидеть, как она уставилась в одну точку. Почему так редко случается, что ты встречаешь человека, которого ты знаешь, как это говорится, вдоль и поперек, в таком месте, где ты его никогда и ни за что не предполагал встретить и где между вами, между всеми нами, всё, абсолютно всё складывается хорошо, причем не только в данный момент, но и на будущее? Почему никто не позаботился, чтобы на земле были такие места, где могли бы пересечься пути заклятых врагов и великое, прочное примирение стало бы событием? Почему, мира ради, на земле не предусмотрено такое на всякий случай, на такие случаи, по крайней мере?! (вопросительный знак, за которым следует восклицательный).