Воровка. Королевы бандитской Одессы

Милая субтильная дамочка улыбнулась.

— Благодарю, водички не надо, минут сорок я уж потерплю, думаю…

Графиня осторожно вернулась в купе и притворила за собой дверь. Сонины расчеты были совершенно точны — «покоритель дамских сердец» уже храпел. Да так, что дрожали стекла. Его кожаный саквояж с несколькими пятнышками шампанского стоял в углу совершенно беспризорно. Через храп едва доносился одобрительный перестук колес: «Так-так, так-так… ты все делаешь так… так-так, так-так…»

Когда поезд наконец остановился, графиня сошла на перрон. В руках дамы был только изящный ридикюль. Проводник проговорил заботливо:

— Вы далеко-то от вагона не отходите… Стоянка короткая. Не ровен час, отстанете.

— Благодарю, друг мой… Я только прогуляюсь…

Соня глубоко вдохнула — здесь уже пахло степью и пылью. Садящееся солнце окрасило все вокруг в оттенки золота и охры, только темнело на фоне закатного неба зданьице станции. После душного купе и впрямь было хорошо.

Проводник кивнул и поднялся по решетчатым ступенькам.

— Ну что ж, пора прощаться, графинюшка, — пробормотала Соня, снимая милую шляпку. — Однако, думаю, не навсегда… нам еще немало предстоит с тобой постранствовать.

Каблучки модных туфель, цокавшие по камням перрона, смолкли — перрон остался позади, теперь под ногами Сони была только насыпь. И тут раздался паровозный гудок — поезд дрогнул и медленно стал удаляться.

— Ах, — улыбаясь, пробормотала Соня, — какая неприятность. Я отстала от поезда.

Поезд удалялся все быстрее. Соня прошлась по насыпи и подняла забрызганный шампанским саквояж — незадолго до остановки поезда он каким-то неведомым образом выпал из окна купе.

— Однако же, если я отстала от поезда, следует хотя бы домой вернуться…

И Соня пошла к станции.

Финал этой истории она узнала уже дома, из вечерних газет. «Одесские ведомости» в рубрике «Происшествия» писали о том, какие ужасы творятся в поезде, следующем из Одессы в Нижний Новгород. Инженер И. был ограблен, а его спутница по купе вообще исчезла — остался только ее портплед с дорожными принадлежностями и платьем.

«Перепуганный пассажир И., повествуя нашему корреспонденту об этом происшествии, от ужаса едва мог говорить. Его не так страшило то, что он остался без почти ста тысяч казенных денег, выделенных для приобретения сырья, сколько таинственное исчезновение соседки по купе. «Она словно растворилась в воздухе… Я отвлекся только на миг, затем обернулся, чтобы предложить глоток вина, — но ее уже не было. Карандаш еще хранил тепло ее пальцев, портплед был раскрыт, словно она собиралась что-то вынуть… Но ее уже не было. Должно быть, это не поездные воры, а разбойники, охотившиеся именно за графиней, — иначе отчего оказался разбит один бокал?» Господин И. буквально умолял полицию сию же минуту броситься по следу похитителей в надежде, что графиня еще жива…»

— Отвлекся на миг, — расхохоталась Соня. — Вишь ты, радетель какой… Спал он, как сурок, спал да храпел.

Моше погладил супругу по плечу.

— Ты слишком сурова к нему, детка. Смотри, как убивается господин инженер, утративши прекрасную спутницу.

Соня в ответ только улыбнулась.

— Вовсе нет. Мерзкий тип, отвратительный, ни на что не годный. Хотя… Знаешь, Моше, я разгадала загадку, которая меня мучила все время. Теперь я знаю, как следует поступить…

* * *

— До определенного времени мне, доктору Ленцу, казалось, что Золотая Ручка, притча во языцех всей Одессы, — фигура совершенно мифическая. А все жертвы ее афер, эти купцы, спекулянты, генералы, ювелиры, — на мой профессиональный взгляд, — что-то вроде героев комедии Мольера, не более чем декорации театра или даже просто плоды тех же глупых слухов. Даже когда я сам попался на ее удочку, я совершенно этого не понял. Ведь генеральский особняк мне продала миловидная графиня Тимрод, собиравшаяся надолго покинуть отчизну и потому распродававшая все, что ей казалось ненужным. Более того, я продолжал так считать до того самого момента, пока сам не попал в ее сети. Самое, друг мой, в этой истории унизительное именно то, что я стал не просто жертвой, а инструментом. Едва с ума не сошел. К счастью, отделался только легким испугом.

— Но что же произошло, доктор? — Его собеседник, весьма немолодой, но чрезвычайно уважаемый в городе негоциант, был единственным, кто не обращался к врачу за помощью. И потому был почти его приятелем.

— Это долгая история. — Чуть нетрезвый доктор отставил бокал. — И совершенно не смешная.

— Помилуйте, я не о смехе нынче. Дивлюсь я, что же такого могло произойти, чтобы вы, уважаемый в городе врач, величайший, без лести, ученый, известнейшее лицо в империи, едва не сошли, по вашим же словам, с ума?

— Извольте-с, я расскажу. Строго приватно, между нами…

Собеседник молча кивнул — доктор знал, что уж на его-то молчание можно полагаться полностью.