Воровка. Королевы бандитской Одессы

Более того, даже бульварные газетенки, которых ничего, кроме светских сплетен, ранее не интересовало, нынче писали о сплетнях в большой политике и только о них. Именно из «Одесского листка» Рита узнала, что левые эсэры вошли в контры с эсерами правыми и предпочли им союз с большевиками. К большевикам же стали тяготеть еврейские социалисты, левые бундовцы, меньшевики-интернационалисты, максималисты и анархисты… Рита вспомнила нелестную характеристику господ большевиков, которую дала мадемуазель Мари, и ей стало еще тоскливее и тревожнее. Увы, до «как раньше», похоже, становилось не ближе, а все дальше и дальше…

На улицах стали появляться конные разъезды, одетые необыкновенно ярко и даже слегка по-клоунски: смушковые шапки, красные башлыки, малиновые жупаны, синие шинели и серебряные погоны. Глаза такая форма резала необыкновенно.

— Господа гайдамаки, — как-то проговорил незнакомый прохожий. — Крику много, толку мало.

Но проговорил он это так тихо, что услышала его только Рита.

К ночи Одесса затихала. Ну, если можно было назвать тишиной ежевечерние перестрелки всех со всеми. Уж кто с кем пытался воевать, одесситы понять не старались, но старались не то что ночью, даже в сумерках по улицам не ходить. Газеты писали о грабежах под видом реквизиций, реквизициях под видом грабежей. С продуктами становилось все хуже, однако Дмитриевским пока удавалось выкручиваться.

О событиях двадцать пятого октября газеты Одессы упомянули далеко не сразу. Собственно, они бы не мешкали, но господа большевики так круто взялись за дело, что, среди прочего, лишили связи со столицей остальную империю. Впрочем, от прежней империи уже почти ничего не осталось. Однако Рита, ее отец да и почти все одесситы продолжали жить в городе, который то ли принадлежал империи, то ли управлялся властью из Киева, то ли стремился обрести статус «вольного города» и не подчиняться вообще никому.

Но что же двадцать пятое? Что было в империи? О чем в конце концов узнали в далекой Одессе?

Киевская Центральная Рада не признала Ленина. Румчерод Одессы Ленина тоже не признал, но он не признавал и Раду. Одесская Городская Дума не признала Ленина, Раду и Румчерод. Совет вообще делал вид, что все это его не касается. В конце концов, Румчерод и украинцы объединились и создали Временное революционное бюро, куда привлекли и военных.

В городе создали еще одну дивизию гайдамаков — пластунскую. Приехал Ахтырский гусарский полк. Большевики политически разложили гайдамаков и гусар, заодно провели переговоры с приверженцами Рады. В итоге ситуация в городе вообще вышла за рамки всяческого понимания. Отец Риты, в сердцах скомкав газету, пробурчал: «Абсурд и парадокс…»

Румчерод и Дума выступила против радовцев и большевиков, а большевики заключили союз с гайдамаками. Киев заявил, что Одесса входит в состав Украинской Народной Республики, большевики на это согласились. При этом УНР на правах республики вошла в состав Федеративной Демократической Российской Республики, о чем с гордостью сообщил Третий Универсал.

Инженер Дмитриевский, прочитав очередную вечернюю газету (да-да, в городе было плоховато с продуктами и совсем плохо с деньгами, но газеты выходили почти регулярно), пожаловался дочери:

— Я уже ничего не понимаю, детка. Это какое-то безумие…. Отчего-то мне вспомнилось нынче, как матушка твоя всегда говорила, что политика есть удел людей без совести и чести… Она оказалась права… Но то что происходит сейчас, это… Ну вот посуди сама. Едва появился тот, Третий Универсал, в Питере словно очнулись Ленин и Совет Народных Комиссаров…

— Папа, но ты же всегда от этого был так далек…

— Что поделать, девочка… Приходится хотя бы пытаться разобраться, что происходит. Вот-с, сейчас я понимаю, что в столице-то не от гнева за Киев очнулись, а от жадности: под шумок УНР хапнула Херсонскую, Харьковскую, Екатеринославскую и север Таврической губерний. Да и Одесса наша тоже перешла под УНР. К тому же все партии, как есть, — а их у нас таки есть, как говорят мои нынешние коллеги, — все эти большевики, эсеры, Бунд, меньшевики… Они дружно возмутились, что их судьбы решают в каком-то Киеве, какие-то никому не известные люди. Они, видишь ли, пожелали народного плебисцита. Пожелали, но ничего предпринимать не стали…

Отец снял очки и стал рассказывать Рите, что же происходит и происходило недавно в их городе. Рита только удивлялась — как многое отец понимает и как просто и доходчиво может рассказать.

— Киев, детка, как уже не раз бывало, не заметил возмущения и продолжил наращивать военное присутствие. Флаг Украины поднялся на крейсере «Память Меркурия». Моряки остальных кораблей Андреевский флаг снимать отказались. А вот кадеты, артиллеристы, кавалеристы, технические части присягнули Киеву… Так же как и генералитет и офицеры штаба округа. Вдобавок в городе появились донские казаки… Они подумали было, да и тоже присягнули Центральной Раде.