Воровская яма

Капитолина. Нет-нет, это наше, давнишнее, и она не продается.

Любовь. И много у вас работы в наших краях?

Эдуард. К сожалению, мало. Мы к тому же разрабатываем алгоритм спасения уникальных объектов, в том числе имеющих статус всемирного наследия ЮНЕСКО. Но и этого, к сожалению, нет в вашем районе. Поэтому погостим, попьем чайку и поедем дальше. Как говорится – волка кормят ноги, а гаишника дороги.

Капитолина. Понятно. Очень приятно. (Протягивает руку.) Капитолина Козлова – уроженка здешних мест. Сейчас, правда, живу… в городе Туле.

Эдуард (пожимая руку). Дом, стало быть, ваш?

Капитолина. Родителей. Вернее, еще деда.

Эдуард. Значит, сюда наездами?

Капитолина. Картошку приехали обобрать. Ну, морковь, лук… Что с весны посадили.

Григорий. А урожай-то есть?

Капитолина. Конечно, каждой картошке рады.

Эдуард. Это хорошо! Стало быть, не забываете родные пенаты?

Любовь. Не положено, товарищи эксперты.

Эдуард. Хорошо у вас. (К Любе.) А вы, стало быть, нездешняя?

Любовь (кокетничая). А что, заметно?

Эдуард. Вы, как чайник, кипите.

Любовь. Мы все здесь кипяток. Правда, Капа? Я городская! Город-то наш знаете?

Эдуард. Тулу? Знаем. Давайте сядем, что ли? Угощайтесь. (Все сосредотачиваются около стола.) Сережа, когда поешь, крестовину посмотри у машины, что-то стучит.

Сергей (делает основательный бутерброд). Сейчас, Эдуард Михаевич.

Эдуард. До районного РУВД у вас здесь сколько километров?

Люба. Какое здесь РУВД! Вон в Больших Степанцах есть один бывший доходяга, так он у нас теперь по рангу и РУВД, и ФСБ. Выдвинулся, когда завязал. Кто в эту дыру полезет. Взяток не дают… бабы молодые все в город подались…

Эдуард. Вы, я вижу, не кипяток, а перец, Люба.

Любовь. С перцем горячее! А вам, зачем РУВД?

Эдуард. Интернет нужен. Сообщить, где мы. Ну так что, перекусим? Не возражаете, хозяйка?

Капитолина (кладет на стол привезенное съестное). Так мы только рады будем. Вот сами собирались закусить. Тут курица, гречневая каша с луком, котлеты… Кажется, недожаренные…

Григорий. Закусить – это хорошо, но и горлышко открыть бы неплохо, Эдуард Михаевич.

Эдуард. С тобой, Григорий Иванович, возиться, что в крапиву садиться. Впрочем, по рюмочке не мешало бы. Наливай! Дорога выматывает.

А что-то я третью не вижу, где она?

Капитолина. Баню топит. (Хлопочет около стола.) Дед мой говорил:

«Баня без ласки – жара не дает». Люба, подай тарелки, не хватает. (Григорий разливает коньяк и тут же выпивает. Тотчас выпивает еще. Эдуард присаживается за стол, но сразу встает.)

Эдуард. Не могу сидеть, ехать надо! (Рассматривает старинное кресло.) Это чье же такое кресло?

Капитолина. Это кресло моего деда. Он сам и делал его.

Эдуард. Прекрасная работа. Дед-то ваш мастер был! Прямо трон, а не кресло. Да и вообще – отличные у вас здесь места. Если бы не работа, я бы из глубинки не вылезал. Человек взрослеет только с землей.

Капитолина. Вот и я на пенсию выйду и сюда вернусь.

Эдуард. Сюда? Ваш дом ремонта просит.

Капитолина. Подкоплю, отремонтирую. Москва не сразу строилась.

Эдуард. Что верно, то верно. Сережка, спой чего-нибудь. А то таскаешь эту бандуру, а петь некому.

Сергей берет гитару, настраивает, поет:

Здесь, под небом родным, в Колыме, нам родимой,
Слышен звон кандалов, скрип тюремных дверей.
Люди спят на ходу, на ходу замерзают.
Значит, нет, пацану, мне другого пути.

Эдуард. Куда тебя понесло? Хорошим людям дрянь поешь. Лучше выпей и иди крестовину смотри. Скоро темнеть будет.

Сергей выпивает, забирает бутерброд и выходит из дома.

Эдуард. А третью-то женщину как величать? Я и не заметил, как она исчезла.

Капитолина. Варварой ее зовут. Из Грозного она. Девчонкой с ней беда случилась – вот и… молчит теперь.

Эдуард. Что за беда?

Капитолина. Ну эта… Пятнадцать лет ей было. Да ну, не надо… Зато энергии, души у нее на троих. Мы с Любой со станции еле-еле с присядками да разговорами, а она крюком: и на кладбище успела, и здесь раньше нас дела закрутила.

Григорий. Это какое же кладбище?

Любовь. А оно одно у нас, рядом с дорогой: Большие Камни. Отец у нее там похоронен.

Григорий. Ах да, кажется, проезжали.